Он сидел абсолютно неподвижно, немигающим, отсутствующим взглядом уставившись в нижнюю часть металлической стены напротив. Он шел мимо главной батареи, когда ноги сами понесли его к лифту. Он не знал, зачем, прекрасно понимая, что на других уровнях никого нет. Инженеры вместе с остальными оставшимися в живых членами экипажа Нормандии сошли на берег при первой возможности, и так и не входили внутрь, ища родных, друзей, близких, осматривая Землю…вернее то, что от нее осталось. Земля оказалась в руинах, хаос и разруха царили на этой некогда прекрасной и процветающей планете. Темные тучи загораживали небосвод, не давая пробиваться солнечным лучам к земле. Черные тучи, созданные из дыма, что непрерывно поднимался вверх от огромных пепелищ, которые создала армада Жнецов во время войны. Кое-где с этим пожаром все не могли справиться, и он разрастался, вновь и вновь уничтожая то немногое, что еще осталось.
Гаррус попробовал пошевелить плечом, и поморщился от боли. Да что плечо…стоило хоть немного двинуться, и дикой болью разгоралось все тело, мышцы гудели и иногда даже не слушались. Во время последней битвы он лишился своей винтовки, сломал пару ребер (по ощущениям, как будто все), раздробил костяшки пальцев, когда, оказавшись прижатым к стене баньши, не имея возможности дотянуться до оружия, сжав кулак, что есть силы врезал по ее изуродованному лицу. Эффект возымел действие. Он жив. Все хорошо. Вот только все дико болит.
За последние дни битвы он применил столько панацелина, что потерял счет; многократный выброс адреналина в кровь и хорошая доза болеутоляющих несколько раз в день привели к тому, что теперь он стал чувствовать себя каким-то слабым и разбитым. Хотя, если его кто спросит, он не будет жаловаться. Ни за что. Потому что он любил битву. Чувствовал, что с каждой выпущенной пулей становится живее, понимал, что чем жарче бой, тем больший жар возгорается у него внутри, заставляя его…радоваться? Это так странно, но это действительно так. И пусть было страшно, пусть иногда ситуация становилась настолько отчаянной и безнадежной, что впору сесть и разрыдаться, как депрессивной восьмикласснице, после, ему всегда было хорошо. Когда его окружал свист пуль, грохот взрываемых совсем рядом снарядов, смерть, дышащая ему в затылок, вот-вот готовая достать, заключить в свои ледяные объятия, беспощадная, темная, пугающая…ему каждый раз удавалось ускользнуть. Прямо из-под самого ее носа! И это придавало ему восхитительное чувство, ощущение жизни. И так было всегда.
До этого момента. До того момента, когда ее не стало.
Что-то изменилось. Он никак не мог понять, что…ведь все было на месте: все тот же свист пуль, все тот же раздирающий барабанные перепонки вопль врагов, все те же оглушающие грохоты запускаемых в его сторону ракет. И его оружие…всегда одно и то же. Его руки, привычные к весу металла, жар которого порой обжигал ладони, проникая сквозь защитную ткань перчаток, пальцы, давящие на курок. Он так же целился и стрелял, он так же смотрел через прицел на врага. Ничего не изменилось. Недруги не стали мягче или жестче. Обстановка менялась всегда, но ее изменение никогда не могло бы заставить его так…остыть.
Почему то вспомнился момент, еще до начала войны, когда они были в поиске базы коллекционеров. Ах, что это было за время! Отчаянное, полное боли, неизвестности, страха и пессимистичных прогнозов, пугающее своим мрачным будущим, и вместе с тем, как оказалось в итоге, счастливое. Ха, эта миссия Горизонте, где он, как всегда, пытался выжить, когда в разгаре битвы его бравого капитана опрокинула на спину одна из ударных волн, что беспрестанно выпускало отродье, и в тот же миг приблизился Предвестник. Он тогда, забыв про хасков, что кидались на него со всех сторон, одним выстрелом добил проклятое создание, и тщательно целился в коллекционера, когда Шепард проделала воистину удивительный трюк: лежа на спине, ногой выбила винтовку из рук Предвестника, и, мгновенно вскочив на ноги, перехватила и резко отвела в сторону его правую руку, в которой уже назревал мощный биотический импульс, чью убийственную силу можно было заметить по характерному золотому свечению. Тот по инерции унесся куда то в сторону, едва не задев Заида, который, с хриплым криком «Совсем спятила, Шепард?!» успел перекатиться в укрытие, по пути повалив на землю очередного хаска, размозжив тому голову прикладом винтовки. Шепард и Предвестник яростно вцепились друг в друга, оба оставшись без оружия. Со стороны казалось, что они страстно обнимаются, и Гаррус отметил про себя, что при случае, если они выберутся из этой передряги (а ему тогда слабо в это верилось), обязательно будет донимать ее шутками на этот счет.
С Предвестником они, конечно, покончили, как и со всеми коллекционерами в принципе, а вот напомнить ей об этом случае он так и не успел…
Гаррус моргнул, отогнав от себя надвигающее чувство отчаяния, которое, стоило хоть немного расслабиться, начинало целиком поглощать его нутро. Он вообще многое не успел. Как это странно, что такие вещи вспоминаются теперь, когда уже слишком поздно. И это уничтожающее ощущение внутри … ощущение абсолютной беспомощности, неспособности что-нибудь сделать. Поздно, слишком поздно, Вакариан, это безысходность, и ты ничего не сможешь с этим поделать, это просто безвыходная ситуация …
Шепард всегда повторяла, что нет безвыходных ситуаций, есть неприятные решения. Однажды они разговаривали на эту тему, просто, чтобы занять себя болтовней в столовой Нормандии. И к тому же, Гаррус пытался ее разговорить, потому как в тот период на капитане лица не было. Было далеко за полночь по галактическому времени, большая часть корабля была погружена во мрак, а экипаж мирно спал у себя в каютах.
***
- Одурманенный доктор, твое пленение, незнание остального мира о сложившейся ситуации, прибытие Жнецов, наконец, Шепард, признай, ситуация безвыходная!
Джейн отвела взгляд от его лица при этих словах, уставившись на одну из капсул, расположенных вдоль стен в коридоре к главной батарее. Его бледные холодные глаза внимательно следили за лицом капитана напротив, которое в последнее время заметно изменилось, в частности, щеки стали более впалыми, цвет лица изменился на какой то неприятный сероватый, а взгляд померк. Блики от ламп переливались на ее взлохмаченных коротко остриженных волосах.
- Если бы ты это не сделала, то уже сегодня началась бы полномасштабная война. У тебя просто не было выхода.
И вот тогда она сказала это.
- Нет безвыходных ситуаций, Гаррус Вакариан, есть неприятные решения. – Даже голос стал какой то безжизненный, хотя прежняя твердость в нем никуда не делась. Гаррус издал что то вроде тихого фырканья.
- Никогда не понимал до конца эту вашу человеческую фразу, - признался он. Джейн откинулась на стуле, переведя взгляд на его лицо.
- И что же конкретно тебе не понятно?
- Вы говорите, что безвыходной ситуации не существует, получается, у вас есть выбор между тем, что вас устраивает или нет. Но в твоем случае не было выбора, тебе пришлось действовать только так, а не иначе. Я прав?
Джейн медленно кивнула. Они внимательно глядели друг другу в глаза.
- Следовательно, ситуация была безвыходная.
- Ты упускаешь одну вещь, - сказала наконец она, - Я ведь могла и не направить этот астероид к ретранслятору. И таким образом позволить Жнецам начать свое грязное дело.
Гаррус наклонился к ней через стол и тихо спросил.
- А ты считаешь это решением?
Джейн открыла было рот, чтобы ответить, но слова застряли у нее где то на пол пути к языку. Они помолчали, и Гаррус едва заметно усмехнулся, потягивая свой декстроаминокислотный напиток.
- Действительно, - тихо сказал он, - Есть над чем подумать, а, Шеп?
Она промолчала, неуверенно потирая шею. Она всегда делала так, когда была неуверенна в чем то. Потом потянулась к своему белому напитку, который назвала «молоком» и добавила, что вкуснее и полезнее ничего в этой треклятой галактике еще не нашли.
***
Гаррус слегка улыбнулся воспоминаниям. Перед глазами так и всплывало лицо Шепард, ее мимика, полукривая улыбка, когда она с сарказмом говорила что то, как она опускала глаза, и сложив локти на столе, опускала подбородок на сомкнутые ладони, когда задумывалась о чем то, о чем то наверняка серьезном, ведь разве может герой галактики тратить время на обдумывание каких то глупостей? Оказывается, может.
Ее пальцы потянулись к лежащему на тарелке печенью, и Гаррус, пользуясь моментом, перехватил ее ладонь, и сжал в обеих руках.
- А теперь, скажи мне наконец, что так разрывает тебя на части.
Ее пальцы немного дрогнули в его ладонях, он тогда не понял, почему. Она упорно молчала, опустив голову, и когда подняла взгляд, он увидел в них такую боль, что непроизвольно сильно сжал руки. Он вдруг узнал это выражение лица, увидел в ее глазах то же, что чувствовал он сам когда то. На Омеге. Когда потерял свой отряд. Когда винил себя в их гибели. Когда не находил себе места, не мог есть, спать, когда чувство вины заполняло все вокруг.
- Я … я просто … - начала она хриплым голосом, - Я просто думаю. Постоянно думаю об … - голос бравого капитана внезапно сорвался, она отвернулась, попыталась выдернуть руку, но Гаррус и не думал отпускать, прекрасно понимая, что капитан сейчас просто сбежит от разговора. Она совсем опустила голову, так, что волосы закрыли все лицо, и молчала. Он ждал. Он все понимал, и хотел покончить со всем. Он впервые видел ее такой…беспомощной. И надо сказать, что это был тот самый случай, когда он увидел в ней не только героя, капитана, подругу, но и просто человека. Со своими слабостями и заморочками. Со своими страхами. Она не плакала, нет, все же это была Шепард. Хотя он готов был поклясться, что тогда ее глаза чуть увлажнились.
- Мне в голову приходят столько мыслей, Гаррус, - выдохнула она наконец, когда снова взяла себя в руки.
- Знаешь, уничтожение ретранслятора и убийство стольких батарианцев … это, - она снова замолчала, не в силах подобрать нужные слова, - ... проклятье, наверное, это было самое тяжелое решение в моей жизни.
- У тебя была безвыходная ситуация. Как я уже говорил тебе.
- Это было одно из решений, которое мне не нравилось.
Чего у Шепард не отнимешь, так это воистину кроганского упрямства. Гаррус иногда всерьез удивлялся: что делает такая сильная личность в теле человека, когда на лицо все признаки здорового кроганского самца? Если уж ей и быть кем-то, то это однозначно должен быть кроган. А уж то, что она женщина … хм, возможно, так природа решила подшутить над всеми мужчинами в галактике.
– Я ведь могла спасти их!
- И позволить Жнецам пройти через ретранслятор!? Подумай, о чем ты жалеешь!
- Подумать только, кровь скольких жизней оказалась на моих руках, как же я буду расплачиваться за это, Гаррус? Кто-то же должен отвечать за такие поступки, и я знаю, что я буду.
- Эй, Шеп, - мягко сказал Гаррус, стремясь развеять пессимистичный настрой, - Ты сейчас говоришь прямо как грешник, который вдруг испугался небесной кары. Ну, правда, - он вдруг понял кое-что, - Постой… Жнецы. Небесная кара.
- Триста тысяч, Гаррус! – В сердцах выкрикнула она, до боли сжав его руку. – Убивал ли ты больше? Кто-либо еще убивал столько???
Он онемел от отчаяния в ее голосе. Не знал, что сказать, а она лишь закусила губу, жалея, что последние слова слетели с ее губ громче, чем она рассчитывала.
- Я никогда не прощу себе этого, - тише продолжала она, голос звучал глухо. – Почему одному человеку позволяют решать судьбу целой системы? Почему именно в моих руках оказывается жизнь трехстах тысяч? – при этих слова турианец, не выдержав, поднялся на ноги, и, обойдя стол, присел возле нее.
- Ты спрашиваешь? Позволь, я отвечу, почему. – Она подняла на него взгляд, повернувшись к нему, ее плечи поникли, и руки судорожно сжимались в кулаки. – Потому что только ты, - его пальцы аккуратно но твердо приподняли ее за подбородок, его серо-голубые глаза смотрели в ее, глубоко и пристально, он не отводил взгляда, налаживая близкий контакт, - способна сделать правильный хоть и неприятный выбор. Любой другой, - он чеканил каждое слово, - мог ошибиться. Жалость к 300000 могла погубить всю галактику. А это, Шепард, куда большие цифры. Любой другой на твоем месте сломался бы от произошедшего. Но, ты то не можешь сломаться, я знаю, ты не можешь проиграть. Не можешь хотя бы по той простой причине, что впереди нас ждут испытания куда более страшные и безжалостные. Не можешь так же потому, что прекрасно знаешь, что лучше тебя с предстоящей угрозой не справится никто. Не думай спорить, - повысил он голос, заметив, что она пытается возразить ему, - Это так. И наконец, - интонации его голоса поменялись, - Не можешь потому, что я тебе не позволю.
***
Духи, он готов убить себя от той досады, что испытал сейчас, потому что он позволил это, когда согласился улететь, там, когда они на Земле бежали к этому странному, внушаемому какой то жуткий, панический страх, до дрожи в коленках, лучу, и когда их разметало во все стороны, едва не прикончив. Когда ситуация стала настолько отчаянной и безвыходной, он позволил увести себя. Он слышал, как Кайден, придерживавший его в этот момент, сыплет проклятиями сквозь плотно сжатые зубы – он тоже хочет остаться вместе с ней. Вместе идти до конца. Он, Гаррус, всегда прикрывавший ее спину, ничего не мог сделать. Ничего. Он хотел, но просто … не мог. Просто не мог.
***
- Эй, Вакариан! Я слышал, что ты тут один из тех, кто всегда был рядом с нашим капитаном, а? – Джеймс Вега ввалился в бар на жилой палубе Нормандии, застав там беседующих Гарруса и Лиару. Лиара при этих словах странно посмотрела на него, и сузила глаза.
- А ведь и вправду, - Гаррус задумчиво посмотрел на него, - Знаешь, я никогда не задумывался об этом.
- Так и получается, - тихо сказала Лиара, - Мы вместе начали поиски с Сарена, после смерти Шепард наши дорожки разошлись, но ты был одним из первых, кто снова присоединился к ней. – Она перевела взгляд красивых синих глаз с Джеймса на Гарруса. - А после ее ареста ты снова в числе первых, кто присоединился к команде!
- Вот это да! Шепард и Вакариан, герои этой сраной галактики, мать вашу!
- Вы, кажется, забыли еще пару героев сраной галактики, - слова были произнесены за его спиной. Джеймс обернулся, увидев в дверях Шепард.
- Лола! Рад тебя видеть.
- Радость взаимна, Джеймс.
- Ээ…Лола? – озадаченно спросила Лиара, опередив Гарруса. Они переглянулись. – С каких это пор на корабле раздают прозвища?
- Не важно, - Джеймс махнул рукой. – Ну так … - он поигрался мышцами на своем великолепном теле, подмигнув Шепард, - Надеюсь, я вхожу в их число?
Джейн хрипло и невесело рассмеялась, пройдя мимо него к напиткам.
- Вега, если ты решил, что груда твоих прекрасных мускулов позволит мне вписать твою большую персону в историю с самого начала, то ты ошибаешься, - с улыбкой произнесла она, - Хотя я бы вовсе не стала возражать этому. Признаться честно, твои воздушные крушения произвели на меня впечатления.
- Правда? А я думал, ты не одобряешь.
- Брось, я только ворчу для приличия.
- Это точно. Страсть к взрывам и разрушениям у Шепард в крови, - пробормотала Лиара.
Джеймс присоединился к Шепард, гремя стаканами, исподтишка наблюдая за кривой полуулыбкой капитана, к которой уже так привык.
- Тогда кто?
- Джокер, Тали, Чаквас, я полагаю, - ответил Гаррус, наблюдая, как двое людей возятся у стойки, - Насколько я помню, они всегда были рядом.
- Именно! – Шепард вручила Джеймсу бокал и торжественно отдала по бокалу Гаррусу и Лиаре. – Но сегодня мы все – герои.
- Шепард?
Она помолчала, держа в руке бокал.
- Недавно погиб Тейн, - тихо сказала она, - Я хотела бы, чтобы его вспомнили. Хотя бы вот так. Он … я думаю, он был бы рад этому.
Гаррус знал это. Знали это и Лиара с Джеймсом. Они молча поднялись на ноги, встав в кружочек.
- Я, конечно, не знал его, - звучный голос Джеймса прервал тишину, - Но видел его досье. Меня, честно говоря, все впечатлило. Да и ребята рассказали мне уйму офигительных историй с его участием.
- Я считаю, что он вел себя поразительно храбро для того, кто знает о своей неминуемой гибели, - сказала Лиара, - Нам бы не помешало такое … бесстрашие.
- Да, парень был, что надо.
- А так же … Мордин. Выпьем за Мордина, Шепард, - произнес осторожно Гаррус. Кажется, только он замечал, что смерть профессора капитан переживала больше всего. Джейн медленно кивнула, снова уйдя в себя при упоминании имени саларианца, но спустя миг встряхнула головой.
- Джеймс, Лиара, пусть вы и не были лично знакомы с Тейном Криосом, - они дружно посмотрели на нее, - Вы можете выпить за профессора, что так геройски погиб, ценой жизни заплатив за однажды неверно принятое решение. - Она немного помолчала, - И я скучаю по нему.
- Я тоже, Шепард, - Гаррус слегка коснулся ее спины, - Нам всем его не хватает.
- Эй, хорошо, что нам не дают покоя, - неожиданно заметил Джеймс, делая глоток, - Иначе мы все тут уже квашня квашней сидели. А так, мы чем-то заняты. Думаем постоянно о чем-нибудь, отвлекаемся. Гуд.
Шепард потерла шею, разминая, и внезапно ее глаза зло сузились, - А еще Кай Ленг. Этот скользкий ублюдок сбежал, гребанный сукин сын … а, черт!
Гаррус наблюдал, как по ее рукам течет вино. Сначала он не понял, что произошло, но затем заметил трещины в бокале.
- Шепард! – воскликнула Лиара, подойдя к ней, - Что же ты…
- Лола, Лола, - с упреком говорил Джеймс, - Свою злость надо направлять на врагов, а не на хрупкий бокальчик вина.
- Надо же, - пробормотала Джейн, - Впервые ломаю посуду от злости.
- Хо хо, так ты не из тех, кто в истерике устраивает скандалы с битьем домашней утвари? – ухмыльнулся Джеймс, подмигивая Гаррусу, - Повезло тебе, щербатый! Так, необходимо запомнить всех, кто присутствовал в этот миг, такого больше не увидишь.
- Придержи язык, солдат, а то больше вообще ничего и никогда не увидишь.
- Я понял, я понял. Уже молчу.
- Гаррус, - Лиара толкнула его в бок, - А ты своей закономерности не нарушаешь, всегда присутствуешь при самых интересных моментах жизни капитана.
- И не только интересных, - задумчиво ответил Гаррус, глядя на усталое лицо Шепард. Лиара словно смутилась, отвела взгляд.
- Нет, правда. Ты действительно всегда с ней, - тихо сказала она ему, так тихо, чтобы Шепард и Джеймс, выбирая новые бокалы, ее не услышали. – Был с самого начала, и, может быть, будешь до самого конца, каким бы он не был.
Они помолчали. Гаррус не знал, о чем думает сейчас Лиара, но лично ему внезапно вспомнились былые времена.
- Помнишь, с чего все начиналось? – спросил он ее. Лиара издала смешок, поглядев на него. Иногда, от взгляда ее невероятных глаз у него путались мысли в голове. Так, Вакариан, об этом никому ни слова.
- Для меня все началось с того, что я уже распрощалась с жизнью, - она, уперев руки в бока, улыбнулась собственным воспоминаниям, - Когда я по своей глупости сама себя заперла в ловушку. Богиня, еще никогда я не ощущала себя настолько беспомощной! Часы растянулись, я потеряла счет дням, а постоянные визиты головорезов Сарена отнюдь не вселяли уверенность. Единственное, о чем я молила, кроме освобождения, это о быстрой смерти. И тогда, когда для меня все было потерянно, пришли вы … - она перевела взгляд на двух людей, которые, смеясь и подшучивая друг над другом, толкались у стойки, - Шепард. Капитан. Тогда она была для меня всем. Я едва верила своим глазам, не понимала, как такое могло произойти. Она спасла меня. ВЫ спасли меня, - поправила она, не отрывая взгляда от лица Джейн, - В то время, попав на человеческий корабль, я чувствовала себя порой очень неуверенно. Знаешь, это неприятно – ощущать себя ненужной.
- Я знаю, подобное я чувствовал, когда работал в СБЦ.
- Но эта женщина доказала мне обратное.
- Мне тоже. – Он почувствовал, как при этих словах она пристально посмотрела на него, - Хмм, может быть, именно по этой причине мне и не хочется никуда уходить? Может быть, мое место именно с этим человеком, там, где я чувствую себя нужным, я даже не знаю, Лиара, - он залпом допил вино, не понимая, к чему вдруг сказал это, Лиара всегда умела выводить на откровенный разговор, - Но одно я знаю точно: я никогда не брошу ее. Никогда. И до сих пор мне это удавалось, ведь я всегда был с нашим капитаном.
- Жаль, что я не могу похвастаться тем же, - она вздохнула, - Скажи, Гаррус, ты боишься?
- Знаешь, в мире есть много вещей, которые приводят меня в ужас. Конкретней, T’Сони, – он взглянул на азари. Она посмотрела ему прямо в глаза.
- Того, что в самый трудный момент ты … не сможешь быть рядом?
- О чем ты? – озадаченно спросил сбитый с толку Гаррус. Лиара пожала плечами, переведя взгляд на капитана.
- Я не знаю. Просто, всякое ведь может случиться. Ты готов к этому?
***
В тот момент ему казалось, что он готов ко всему. Ведь, в конце концов, они всегда были вместе. Гаррус оглядел инженерный отсек, пол, на котором он сидел, чувствуя, как стена холодит спину, а гул ядра мешает самым мрачным мыслям полностью завладеть его сознанием. Почему он здесь? Он и сам не мог ответить на этот вопрос. Просто зашел в лифт, и пальцы автоматически нажали на кнопку этажа с капитанскими покоями. Не совсем соображая, что делает, коснулся панели дверей капитанской каюты, они, конечно же, отворились, для него вход сюда всегда был открыт. Ну, почти всегда.
***
- Эй, Джейн, привет. Кажется, кто-то здесь решил поиграть в молчанку? В чем дело?
Шепард подняла взгляд от терминала, где просматривала почту. Они что, сговариваются? Почему все начинают писать в один момент? Вакариан, на этот раз без труда пройдя через ее двери, медленно прохаживался вдоль аквариума, и в чистом синем свете выглядел очень интригующе. Джейн закрылась вчера в своей каюте, строго-настрого приказав СЮЗИ никого не впускать. Она поймала на себе взгляд холодных голубых глаз и смутилась, заерзав на стуле. Иногда выдерживать это было ей не под силу. Словно он сканировал ее вдоль и поперек.
- Мне просто захотелось остаться одной вчера. Прости, что не предупредила.
- Одной? – он прислонился к стене, совсем рядом с ней, - Почему?
Она вздохнула, вглядываясь в сообщения и изо всех пытаясь вникнуть в их содержание. Когда он находился так близко, в голове начинали путаться мысли.
- Шепард, - без лишних слов Гаррус мягко, но настойчиво положил одну руку ей на плечо, другой закрыл крышку ноутбука. Свечение от экрана погасло, и Шепард устало протерла глаза.
- Хорошо, я скажу, - она глубоко вздохнула. Гаррус в очередной раз с беспокойством заметил, какой усталой и измотанной она выглядит. Она помолчала немного.
– Это мальчик.
- Мальчик?
- Мальчик. Я не рассказывала тебе, но…когда на Землю напали, мне довелось увидеть смерть многих людей. Этот малый был в их числе.
- И чем же один ребенок выделился из толпы трупов? О, прости, Шеп …
- Не стоит, - жестко оборвала она, а Гаррус уже жалел о сказанных словах, - Но он снится мне, стоит только прикрыть глаза. Я прекрасно понимаю, что это звучит ненормально, просто, видишь ли, незадолго перед гибелью он почти был у меня в руках. И при определенных обстоятельствах, я считаю, мне удалось бы его спасти. Однако …
- Однако он погиб. Как и многие в тот день, - Гаррус аккуратно присел возле нее на корточки, и сложил руки на ее коленях, - Шепард, если бы ты решила спасти одного ребенка, то пришлось бы спасать второго, и десятого, сотого … понимаешь?
Она странно смотрела на него, и он осознал, что иногда не может понять ее. Видел в ее глазах … разочарование? Вполне возможно. Он ведь часто не оправдывал своих надежд.
- Я понимаю, Гаррус, - неожиданно пальцы нежно пробежались по его голове, развеяв мрачные мысли. - Эти сны доходчиво объясняют мне, что спасти его было невозможно. Каждый раз он сгорал в огне, стоило к нему приблизиться, а еще я постоянно слышу голоса умерших, и еще живых, и тени … много живых теней вокруг. Они разговаривают со мной, каждую ночь.
- Знаешь, трудно сказать, что такой сон расслабляет…
- Расслабляет? – фыркнула она, - Да я после битвы не чувствую себя настолько истощенной. Я устала, Гаррус. Если бы ты только знал, как я устала.
Он уловил едва заметные перемены в ее голосе, его пальцы сомкнулись на ее запястье, он поднялся, потянув ее за собой.
- Тогда, возможно, нам следует … немного отдохнуть? Как считаешь?
***
Он застыл на пороге, вдруг осознав, где находится. Какой-то непонятный ступор овладел всем его телом, он не мог точно сказать, сколько времени провел абсолютно неподвижно, перед распахнутыми дверьми. В комнату, в которой никого нет. И, возможно, никогда никого не будет. Стоял и смотрел внутрь, не в силах войти, но так же не находя сил убраться отсюда. Не чувствовал своего тела. Даже не слышал стука сердца. Все изменилось.
Нет, все было на месте, все предметы в сохранности, на своих местах, и все как всегда. И одновременно все было иначе, не таким, неправильным.
Изо всех сил борясь с той непонятной апатией, что завладела им, он ринулся назад к лифту. А вот как попал в инженерный отсек, этого он абсолютно не помнил.
***
Она пыталась согнать одурманивающую дымку с глаз, он это заметил. Иногда ее взгляд, направленный на танцующих, был чистым, но тут же через миг снова становился рассеянным. Он не мешал и не звал ее, сидя в углу барной стойки, в тени, просто наблюдая. Не то, чтобы он хотел уличить ее в чем то. Просто в этом была своя особая прелесть: видеть все действия капитана, и знать, что она об этом даже не подозревает. Она не одевалась красиво или что-то в этом духе, нет, как была, в повседневной форме Альянса, войдя в клуб, первым делом задержалась у Арии. Гаррус не был уверен, знает ли Ария, что он здесь, да и ему было все равно.
Сейчас он наблюдал за ее лицом, то скрывающемся во мраке, то освещаемое огнями Чистилища. Оно ему нравилось. Нравилось, не смотря на то, что она другой расы, не смотря на то, что он не понимал человеческих стандартов в красоте, да и красота в списке его приоритетов терялась где-то в конце списка. На самом деле, это даже удивительно, что его взгляд постоянно притягивали суровые скупые черты капитана, эта вечная кривая полуухмылка, и загадочный блеск глаз, что всегда было неотъемлемой частью Шепард, и что так неизменно привлекало его. А эти волосы, он помнил их на ощупь, какие они мягкие, и их аромат. Никогда в жизни он бы не подумал, что кто-то из людей может быть ему так приятен. Вот она снова взъерошила волосы пальцами, и этот жест ему особенно нравился. А еще ему нравилось … а черт, проклятое вино! Гаррус с досадой понял, что напиток завладел его разумом так же незаметно, как и Шепард, что сейчас расслабленно покачивалась в такт музыке.
Решив, что выпьет напоследок еще один стаканчик, он повернулся к барменше, привлекательной азари. А когда скосил глаза в сторону, понял, что потерял из виду фигуру Шепард, и в принципе, почти не дрогнул, когда на его плечо опустилась сильная человеческая рука. Почти не дрогнул.
- Иллюзия, Вакариан, - произнесла Джейн, наклонившись к его уху. Запах. Тот самый запах волос. О, Духи…
- А? – не понял тот. Шепард облокотилась о барную стойку рядом с ним. Совсем рядом. Гораздо ближе, чем полагалось бы. Он даже почувствовал на миг, как ее бедро задело его ногу.
- Ты только посмотри на это: люди, азари, турианцы, саларианцы…танцуют здесь, словно … словно никогда и не слышали о войне. Подумай, мы сейчас здесь, пьем вино и расслабляемся, а в этот самый миг где-то погибает сразу тысячи существ! И не просто погибают: их берут в плен, пытают, ломают, вытворяют с людьми, которых они любят, воистину ужасные вещи, превращают в хасков, запугивают, обманывают, дают ложную надежду на спасение.
Гаррус молча слушал, ему и самому не раз приходили в голову такие мысли. Приятно было, что его точку зрения кто-то разделяет.
- … Иллюзия, Гаррус, - ее рука осторожно, но уверенно прошлась по его груди. Правда, на нем была броня, и он ничего не почувствовал, но сам жест, надо сказать, возымел действие. – Я недавно разговорилась с Джефом. Так что все, что я сейчас говорю – это результат его старания донести до меня кое-что. Сказка. Будто все хорошо, и нет этих ужасных смертей вокруг.
- Хмм, а знаешь, что меня больше всего приводит в ужас? Те перерабатывающие устройства жнецов, как на базе Коллекционеров. Только представь, люди, заключенные в эти контейнеры, ничего не видят, не слышат, и понятия не имеют, что будет дальше. А вместе с тем по соседству с ними перерабатывают сразу сотни жизней. Возможно, рядом с тобой погибает твой лучший друг. Или…подруга.
- А ты и понятия не имеешь, и не сможешь ничем помочь.
- Ну…мы то с тобой, надеюсь, сразу поймем, в чем дело. По крайней мере, я постараюсь тебя вытащить.
- А если ты не успеешь? Что, если ты вытащишь меня, но будет уже поздно?
- Поверь, если передо мной встанет выбор между Шепардом и хаском-Шепардом, я лучше убью тебя лично, чем позволю превратиться в это. При условии, что процесс будет необратим.
- Черт возьми, Гаррус, обещаю, что в свою очередь сделаю для тебя то же самое. Но, ты знаешь, мне бы хотелось, чтобы это было быстро. Справишься?
- Спрашиваешь, - фыркнул он, - Обещаю, максимально больно будет как от укола. Резко, но быстро. И вот уже все кончено.
- Только без ножей, пожалуйста, - Шепард подняла ладони, - предпочитаю пулю в лоб.
- Аналогично. Вы, люди, совершенно не умеете бить турианцев холодным оружием, как надо.
- Вас защищают ваши пластины!
- Дааа…а вы мягкие и податливые.
- Кажется, нам нужно срочно устроить спарринг на ножах. Посмотрим, кто в итоге окажется податливым.
Его взгляд остановился на ее лице. В частности, на глазах, в которых уже достаточно просто было увидеть действие алкоголя. Как ни странно, но лицо оставалось каменным, движения четкими.
- Мне нравится, что мы понимаем друг друга, - произнес он. Она подмигнула ему.
- Взаимно. Как давно ты наблюдаешь за мной?
- Достаточно, чтобы понять, что тебе приглянулась вон та азари с восхитительными вырезами на платье.
Джейн медленно перевела взгляд за его плечо на объект разговора.
- Не хочу тебя разочаровывать, - выдохнула она, щурясь от мелькающего света, - Но женские прелести меня не интересуют.
- Мне кажется, они интересуют Лиару.
- Что? – Шепард даже забыла про ногу, которой до этого касалась турианца.
- Не важно. Пожалуйста, продолжай.
Она улыбнулась ему, поняв, о чем он. Красивая улыбка, подумал он тогда. И даже многообещающая. Вино приятно кружило голову, и завораживающая близость тела Шепард в этот миг…желание начало переполнять его, и ему стоило больших усилий сдерживать себя. Они очень редко проводили время вот так, просто наслаждаясь друг другом, и сейчас ему было абсолютно все равно на количество народа, что их окружает, и что о них подумают, он уже и забыл о Жнецах и прочей нечисти, и даже мысли о родных плавно отодвинулись на периферию сознания. Она придвинулась совсем близко.
- В следующий раз, - хрипло сказал он, - Я приду без брони. Даю слово.
- Следующего раза, - сказала она, - Может и не быть …
И пусть все вокруг было лишь иллюзией, им обоим сейчас хотелось, чтобы этот момент никогда не прекращался.
***
- Джейн…
Услышав свое имя, она внезапно резко села в постели.
- Что? - хрипло откликнулась она, и Гаррус почувствовал, как напряглось ее тело под одеялом.
- Прости, я не хотел тебя пугать.
- Ничего…не случилось?
- Нет, все в порядке…
Шепард, вся напряженная, натянутая, как тетива, готовая в любой миг сорваться с места, слегка расслабилась, и мгновением спустя, окинув каюту сонным взглядом, вновь скользнула под одеяло. И вот так практически каждую ночь. Стоило заговорить или немного зашуметь, как она вскакивала, словно вареном укусанная. Иногда она быстро понимала, что к чему, и успокаивалась. Но бывало, что, проснувшись, капитан не помнила, где она и кто она. Бывало, что она путала времена и события, часто несла нелепицу, ругалась и отдавала приказы людям, которых Гаррус не знал, упоминала места, ему незнакомые, просила прощения за то, что сотворила когда то. Гаррус уже не боялся этих странных припадков. Привык. Нужно просто напомнить ей о себе. Осторожно, плавно коснуться ее, заговорить. Иногда она смотрит на него, и не узнает, и в эти моменты Гарруса охватывает жуткое беспокойство. Но она всегда приходит в себя. Вглядывается в его лицо, смотрит задумчиво, затем перестает хмуриться, иногда даже улыбается, и все встает на свои места.
- Ты звал меня? – он вздрогнул, услышав ее голос.
- Ты разговаривала во сне.
- Опять? – мучительно простонала Шепард. – Прости, Гаррус, это никак не поддается моему контролю.
Лежа на спине, она вытянула руку над головой, внимательно смотря на свои пальцы. Сейчас они казались тоненькими, потому что большую их часть скрывала тьма. В каюте было довольно темно, и он едва различал в полумраке ее фигуру. Шепард всегда на ночь отключала свет в аквариуме, и гасила все лампы, кроме светильника, что стоял возле ее кровати. Но и на нем она максимально убирала яркость, вследствие чего в каюте царил интимный полумрак, на взгляд Гарруса, несколько более зловещий, чем это обычно нравится женщинам. Он развернулся к ней боком, улавливая такие знакомые ему черты лица. В такой темноте ее шрамы выделялись еще сильней, расползаясь тоненькими кровавыми полосками по щеке.
- Что на этот раз?
Он увидел, как приоткрылись ее губы, отливая теплым красным в свете настольной лампы, видел, как трепещут веки, влажная от пота прядь волос падала на глаза.
- Ужасное чувство, будто у меня нет пальцев,- произнесла она и Гаррус хмыкнул. Возможно, кто то, услышав подобное, мог бы подумать, что у капитана не все в порядке с головой, но Гаррус знал, что все это чушь. Она пережила многое, и это многое не давало ей покоя. Нагло являясь во снах, беспощадно рвало на части психику, подавляло мыслями и воспоминаниями, бесконечно мучило…он знает. Ему самому не раз пришлось переживать подобное, но Шепард…на ее долю выпало гораздо, гораздо больше трагических моментов. Возможно, больше, чем кому бы то не было вообще.
- Кажется, у тебя уже было нечто подобное?
- Да, в тот раз я отчетливо чувствовала, что у меня нет легких, и боль на их месте. Но это была не обычная боль, она…эта боль…я просто не могла дышать. Боже, какое же ужасное чувство. – Она часто сжимала и разжимала кисть, - Мордин называет это фантомными болями. Называл, – исправила она, - Он объяснил мне это так: пусть мое тело целое и ни одна его часть не повреждена, когда то оно испытало огромное потрясение, в тот момент когда…
- Когда ты умерла, - закончил за нее Гаррус, она так и не научилась говорить это. Джейн не считала это смертью.
- Он говорит, то, что произошло после со мной, я не могу помнить, но вся пережитая боль осталась где-то глубоко в подсознании, и иногда «всплывает» на поверхность. Тело помнит пережитый шок, хотя я и не понимаю этого.
Внезапно на ее лице расцвела улыбка, и, черт возьми, Гаррус готов был поклясться, что вместе с ней в каюте стало на пару градусов теплее и светлее.
- Я помню, как долго он ломал над этим голову. По ночам мне приходилось будить его, когда терпеть эту адскую боль становилось невыносимо, Мордин, сонный и наспех одетый, столько раз тестировал меня и испытывал на мне свои медицинские приборы, что, наверное, сам потерял счет. Однажды, отчаявшись, он даже начал подозревать меня в том, что я откровенно издеваюсь над ним.
- И как же ты разубедила его?
- Сказала, что, в таком случае, мне нужен истинный специалист, и пригрозила уйти к Чаквас. – Она фыркнула, - Профессиональная зависть…буквально через полчаса он связался со мной, и сказал, что догадывается, в чем дело.
- Но, видимо, не нашел от этого лекарства?
Шепард, тяжело вздохнув, повернулась к нему, шурша одеялом, и прижалась очень близко. Гаррус почувствовал ее разгоряченное тело, и его руки сами собой потянулись к ней. Она, правда, прекрасна. По своему, но прекрасна.
- От этого нет лекарства, - тихо ответила она, - Как можно лечить то, чего нет?
Гаррус задумался. Иногда ему казалось, что нет существа во вселенной более несчастней, чем эта человеческая женщина. Но с другой стороны, именно это делало ее тем, кем она является, и плюс ко всему, это был очень необычный человек. Еще ни к кому у него не возникало такой сильной привязанности. Никогда. Ни к кому. Тепло ее гибкого тела, нежное прикосновение коленки, мягкое очертание плеча и блеск таких ставших ему родных глаз…все это внезапно настолько остро пронзило Гарруса, что слова вырвались, опережая мысли.
- Ты – самое прекрасное создание, которое я когда-либо встречал, - вот такие слова он слышал только в фильмах или в книгах, и всегда считал такое проявление чувств чересчур романтичным, но теперь…черт, теперь он действительно чувствует это, по-настоящему.
- Джейн, - хрипло шепчет он, притягивая ее ближе к себе, прижимая так, словно это их последняя встреча, проводит рукой по ее щеке, так нежно, как только умеет, мягко прикасается лбом к ее голове, как это было в первый раз, и затем, зарывается носом в ее волосы, жадно вдыхая аромат этого бесконечно любимого тела. - Джейн…я прошу тебя, прошу тебя Джейн, не покидай меня.
Что то отчаянное звучит в его голосе, что то настолько мучительно отчаянное, что у Шепард сердце пропустило несколько ударов, а потом вновь забилось с бешенной скоростью. Он не понимает, зачем говорит это, не знает, что заставляет его думать, что скоро он может ее потерять. Он и раньше всегда знал это, профессия военного редко кого одаривает редкой способностью – выжить. Но раньше он не чувствовал этого так, как сейчас. Это же Шепард, она всегда выживает, но что, если…что, если однажды судьба заберет ее у него? Просто так, в одночасье, без причины и предупреждения? Разве может такое быть? Нет, этого никогда не будет, потому что, вот она здесь, Джейн Шепард, первый человек спектр, дважды, трижды, спаситель галактики, в его руках, горячая, живая и любящая его, и в этот момент он никогда, ни за что не позволит ее забрать у себя.
Он слышит ее тяжелое дыхание. Они дышат почти в унисон, и этот момент интимнее, чем занятие любовью, гораздо ближе и…и ее тело в его руках мелко подрагивает, от волнения и переполнявших ее чувств, да и он сам уже весь дрожит. Он уже не понимает, где заканчивается он сам и начинается она, их ноги переплелись под одеялом, руки, лаская друг друга, встречались и расходились вновь…теперь они – целое, и это ощущение единства…духи, это было самым приятным воспоминанием Гарруса на всю оставшуюся жизнь. То, что происходило дальше, он помнил лишь обрывочными воспоминаниями, его глаза словно застилал мягкий приятный туман, а мысли … мыслей не было вовсе, но было ощущение ее, Шепард. Ее нежные руки так ласкают его тело, и горячее дыхание словно обжигает его кожу … она что-то шепчет, извиваясь в его сильных руках, и он не может разобрать, что, да это и не важно.
Он абсолютно не помнил, как они избавились от той немногочисленной одежды, что была на них, он лишь помнил это завораживающее чувство близости их обнаженных тел, это бесстыдное, лишающее всяких стеснений мгновение, когда они просто наслаждались друг другом, жадно, со страстью, забыв обо всем на свете.
Момент, когда она оказывается сверху, совершенно лишает его разума, и он едва ли не звереет, когда она настолько близко, но еще не полностью его, лаская ее бедра, мягко, но с пугающей настойчивостью прижимает к себе, не в состоянии при этом сдержать стон … она так же мучительно стонет ему прямо на ухо, когда его поле зрения загородили волосы, это она опустилась покрывать поцелуями его лицо. О, эти волосы, этот запах. Она … Шепард, Джейн … его, только его …
- Моя, - едва слышно шепчет он ей, и в этот миг входит в нее, сильно сжимая ее бедра, слыша при этом, как скрипит сжатая в ее кулаки ткань подушек, и как она резко выдыхает воздух сквозь приоткрытые губы, когда он грубо завладел ее телом. Мгновение, пока они привыкали друг к другу, и вот уже она двигается, сводя его с ума и доводя его воспаленный мозг едва ли не до безумия. Вспышки воспоминаний, глаза, руки, волосы…его собственные руки, сжимающие ей грудь и скользящие по спине, тонкая талия, момент, когда он начинает двигаться ей навстречу, и возрастающий ритм…все это плыло перед глазами, и он задыхался от этого восхитительного, кружащего голову ощущения …
Он не знал, сколько прошло времени, час или всего лишь несколько минут? Он помнит ее, дрожащую и страстную, забыв обо всем на свете, она полностью отдается ему. Но ему мало, и он берет управление в свои руки, кидая ее изможденное тело на простыни, нависая над нею, возбужденный до предела и желающий продолжения…и она, с завораживающей улыбкой на влажных губах, протягивает к нему руки, заключая в объятия и прижимая к себе…ее тело влажное и соленое на вкус, ее бедра мягко и крепко сжимают его талию, а ее стоны и крики еще долго звучали после у него в ушах …
***
- Я прошу прощения.
Каждое слово словно звучало отдельно само по себе и имело свою интонацию. Да и потом, этот чужой инопланетный выговор …
Явик. Проклятье. Гаррус не то, чтобы его не любил, но каждый разговор с ним находил для себя малоприятным. Хотя Шепард всегда относилась с пониманием к протеанину, более того, кажется, он ей нравился. И последнюю мысль оказалось удивительно трудно выкинуть из головы.
Явик остановился напротив сидящего на полу Гарруса. «Большой ублюдок, подумал турианец, оглядывая его с ног до головы, если придется биться с ним один на один, у него явно будет преимущество. Хотя, кроганам это не всегда помогало…».
- Я не помешаю? – иногда для своей чокнутой, помешанной на превосходстве силы расы милитаристов он был удивительно вежливым.
- Раз уж ты пришел, было бы неприлично выгонять тебя отсюда.
- Будь я на твоем месте, и помешай ты мне своим присутствием, я бы не раздумывая, прогнал тебя.
- Кто бы сомневался… - пробормотал Гаррус. А потом наткнулся на взгляд четырех глаз с завораживающими зрачками. Интересно, а как видят протеане? В смысле, у них такая необычная форма зрачка и может быть…ну и черт с их зрением.
- Ты не мешаешь мне, - пожал он плечами, - Я все равно бездельничаю.
Повисла тишина. Явик прошагал к ядру, уперся руками в стол, за которым недавно работала Тали, и замер, вперившись взглядом в сферу, окутанную клубами пара.
- Ты огорчен чем то, - произнес он через некоторое время. - Стены и пол пропитаны горем, твоим горем. Я чувствую это.
Гарус молчал. Незачем опровергать очевидное. Да и чего хочет этот протеанин от него? Зачем сыплет соль на раны?
- Это как яд на сердце, как опухоль в мозге. Это мешает жить, путает мысли, - продолжал он, не глядя на турианца, - Это не должно тебя тревожить. Избавься от этого.
Гаррус устало поднялся с пола. Ноги затекли, и он ждал, когда это пройдет.
- Если вдруг тебе приспичило читать мне лекции по психологии, умоляю: избавь меня от этого. Явик обернулся, внимательно изучая Гарруса.
- Психология? – задумчиво повторил он, - Нет, ты не понял меня, турианец.
И замолчал. Гаррус какое то время ждал продолжения, но затем, не дождавшись ничего, пожал плечами и махнул рукой.
- Чего ты хочешь от меня, Явик? - не выдержал он.
- Ничего, – наконец ответил протеанин, - просто я сравнил твою боль с моей.
Ничего подобного Гаррус не ожидал. И такой поворот развития событий даже заинтересовал его.
- Зачем? – в голове сразу возникло множество вопросов, то наружу выпал лишь этот.
Явик сложил руки на груди, прислонившись к стене, оглядывая исподлобья помещение.
- Это произошло случайно, я спустился, и сразу почувствовал то, что чувствуешь ты, едва ступив сюда. Твои переживания отозвались во мне…откликами, аналогичными переживаниями. Я рискну утверждать, что боль потери близких нам людей одинакова у всех живущих, будь ты турианец, человек, или же протеанин. Поэтому не удивляйся, что я заговорил об этом, поверь, я тоже чувствую. И упаси ваши духи тебя, когда-нибудь в полной мере узнать о моих чувствах. Мне же выпал шанс узнать о твоих, и мне захотелось сказать тебе, что оно не составляет и десятой доли всего того, через что пришлось пройти мне.
Явик в порыве чувств зашагал по комнате, и Гаррус вдруг отметил про себя, что в данный миг он посмотрел на Явика как то по-другому, чуть иначе, не так, как это происходило обычно. Что это? Жалость к протеанину? Сочувствие? Понимание? Он не знал.
- Сегодня, я сделаю то, что уже давно должен был сделать, ибо теперь моя жизнь теряет смысл.
Он остановился прямо напротив Гарруса, вперившись в него завораживающим взглядом четырех глаз. Гаррус не знал дальнейших планов Явика, но вдруг внезапно все понял, без всяких слов. И даже не стал осуждать. Не за что. Все правильно. Все так, как и должно быть. И он не нашел слов, чтобы описать то, что захотелось сказать этому инопланетянину. Они просто смотрели друг на друга, пока Явик не опустил глаза в пол, тяжело выдохнув.
- Ты должен гордиться, Гаррус Вакариан. Вы сражались со злом, что раз за разом тянется из непроглядного мрака световых лет, ты - участвовал в одной из самых великих и страшных битв этого мира, ты – увидел, как одержала победу твоя раса, ты – свидетель гибели Жнецов, и ты приложил к этому свою руку. – Он поднял взгляд, - Не забывай это, Гаррус Вакариан. Чувства к одной женщине не могут сломить все эти великие достижения. Не должны сломить. Не тебе пришлось видеть закат всех цивилизаций в галактике, не тебе пришлось собственными руками убивать всех тех, кто тебе дорог, не тебе пришлось видеть смерть всей твоей расы, и не тебе, турианец, пришлось проснуться через тысячи лет только для того, чтобы все эти мысли убивали тебя день за днем!
Явик вновь зашагал по инженерному отсеку, судорожно сжав кулаки. Гаррус попытался представить себе это. Что он убивает их, всех, одного за другим: Кайдена, Тали, Джокера, Лиару, Джеймса, отца, сестру…и не смог. Ему стало плохо от одной только мысли, и он пообещал себе никогда не возвращаться к ней, слишком уж там много было горя. Духи, что же тогда чувствует этот протеанин? И, да … он и Шепард, между ними явно есть что то общее.
- Ты сравнял счет, - неожиданно у Гарруса нашлись слова, - И отомстил за всех, кого знал и любил. Теперь, все твои братья, зная, что они отомщены, будут горды тобою.
- Гордость не интересует мертвых, - горько процедил протеанин.
- Возможно, но я уверен, что она интересует тех, кто сейчас там, ну…куда собираешься отправиться ты.
Явик, услышав это, вдруг замедлил свои метания по отсеку, и когда повернулся к Гаррусу, тот готов был поклясться, что лицо протеанина выражало надежду.
- Ты думаешь, они все … там?
- О, конечно, – И откуда только в нем взялось столько оптимизма? - Они отвоевали свое, ушли на покой, теперь развлекаются в каком-нибудь небесном баре, угощают друг друга выпивкой, никогда не болеют похмельем, и ждут, не дождутся, когда же мы присоединимся к ним.
- 50 000 лет – это довольно долгое ожидание. Думаешь, они еще не разбежались?
- Честно? Я даже не знаю, - Гаррус пожал плечами, - Те, кому ты был дорог, прибегут на твой зов в любом случае. Но мы то с тобой с уверенностью можем сказать, с кем мы там точно встретимся, верно?
Они стояли друг против друга, турианец и протеанин, абсолютно разные по своей сути, но внезапно нашедшие то, что объединяет их, и Гаррус подумал, что если протеане вообще улыбаются, значит то, что он видел, было именно улыбкой. Явик, к неожиданному удивлению Гарруса, протянул ему руку. Когда он пожимал ее, то словно почувствовал, как будто что-то очень большое и тяжелое упало с плеч, и уже не мешало так больно дышать.
- Я передам ей привет, - сказал Явик, - Уверен, она будет рада.
- Эээ, вы там двое, ну, не зажигайте особенно без меня, договорились?
-Хм, может, присоединишься к веселью?
-Непременно. Но не сейчас.
В последний раз кивнув Гаррусу, Явик, теперь совершенно другой Явик, ушел. Перед самыми дверьми он внезапно обернулся и сказал: «Мы будем ждать тебя, Гаррус Вакариан, мы будем тебя ждать».
|
0
