Сегодня в каюте капитана было особенно тихо и тускло, и дело было отнюдь не в освещении: просто в воздухе витала тяжёлая атмосфера немого ожидания и отчаяния, подавляющая все приятные эмоции своим сильным напором.

«Эти стены никогда раньше так не давили», - сквозь пелену усталости подумала Джейн Шепард, заглушая в себе болезненный вздох и присаживаясь за серый, вечно холодный стол со светящимся терминалом. Джейн положила руки на гладкую поверхность стола, скрестила ноги под ним и зарылась тонкими пальцами в светлые, отливающие золотым волосы, короткими прядями спадающими на лицо. Прикосновение холодной глади отдалось короткой дрожью во всём теле, передавая безжизненный холод каждой частичке тела, проникая вглубь и заставляя внутренние органы сжиматься, как на сильном морозе.

«И как я не замечала, что тут настолько холодно», - капитан схватила свой небольшой датапад и привычным действием ловко завертела его в руках. Перед глазами побежали белые цифры и длинные слова, успевшие надоесть за долю секунды. Однако отчёты Призраку никто не отменял, и мисс Лоусон, наверняка, очень расстроится, если не увидит заветной галочки в своём списке важных дел. Шепард напрягла зрение и провела пальцами по мгновенно изменившимся строчкам, лениво исправила пару цифр и отложила датапад в сторону: настроения работать не было совершенно. Холодная ладонь легла на горячий лоб, и Джейн откинулась на спинку стула, ощущая, что все её мысли заняты отнюдь не составлением отчётов.

Три часа до Омеги-4.

А капитан Шепард не может (да и не хочет) думать об этом.

Весь её ворох беспорядочных мыслей, как клубок запутанных нитей: о работе, о жертвах, о корабле и экипаже легко разрывается при проходе сквозь них одной единственной, лёгкой и будоражащей мысли, которая никак не хочет выметаться из головы по-хорошему и ненавязчиво проникает в каждый уголок подсознания. Она вырисовывает странные картины того, чего капитан Шепард никогда бы себе не позволила и о чём она вряд ли могла думать ещё полгода назад. А теперь время, быстрое и бескомпромиссное, как выстрел, подкинуло немало сюрпризов, среди которых были и эти мимолётные видения. Но, признаться, они выходили до боли соблазнительными и такими не похожими на правду, что Джейн засматривалась ими, не отводя взгляда от одной точки на экране. Увидь её кто-нибудь в таком состоянии, точно подумал бы, что капитан в совершенстве овладела способностью спать с открытыми глазами.

И лишь через пару минут, опомнившись, она встряхивала головой и снова пыталась взяться за последний отчёт. А ведь, и правда, он вполне мог оказаться последним. На проход через ретранслятор Омега-4 могли решиться только самые сумасшедшие или безрассудные, и Шепард не знала, к каким из них она себя причисляет: это было таким же заданием, как и все остальные. Вот только в этот раз процент успеха чуть-чуть снижается, но ведь и это не редкость для военного человека, которому, кажется, даже и терять-то нечего. Да и слава Богу, в принципе…

И снова белые буквы, цифры, коды и нескончаемый поток никому не нужных данных, разноцветная рябь в глазах, усыпляющая похлеще любого снотворного, и тревожное чувство, что происходит что-то неправильное, совсем не такое, каким оно должно быть. А, может, наоборот: не происходит что-то, что должно случиться. Непременно, должно случиться.

Три часа до Омеги-4.

А капитан Шепард может думать лишь о высоком, немного задиристом турианце, с некоторых пор вновь поселившемся на корабле.

- Да что за проклятье?! – Джейн отбросила датапад в сторону с, наверное, большей силой, чем необходимо, так как прибор издал какой-то непонятный тревожный писк и треск, после чего свет на нём погас вместе с надоедливыми строчками. И вновь перед глазами лишь очертания грубого лица турианца, он чуть ухмыляется и смотрит настолько самоуверенно, что ей так часто хочется ударить его хорошенько по физиономии, но она не может этого сделать, потому что от светлых глаз, так выделяющихся на фоне твёрдых пластин, нет никакой малейшей возможности оторваться. Воображение подкидывает новую порцию пьянящих картин: вот он подходит к ней и аккуратно, даже робко, что никак не сочетается с его обычным характером, касается её щеки ладонью. Почти невесомо, чтобы ни в коем случае не поцарапать мягкую кожу человеческой женщины. А затем неловко улыбается, неуверенный, всё ли он делает правильно, и убирает руку в сторону.

Джейн провела пальцами по щеке, не до конца осознавая грань между реальностью и своей фантазией, и ей кажется, что она почти чувствует знакомое тепло на своей коже. И всё же это ей лишь кажется.

С силой сжав зубы, капитан почти выпрыгнула из-за стола, в который раз отметив про себя, что, похоже, она сходит с ума, раз делает это. Она быстро подошла к незапертой двери своей каюты, замок которой всегда светится зелёным, и, словно перед невидимой преградой, остановилась. Разум настойчиво упрашивал забыть все те глупости, что прочно поселились в её голове, приводя самые стройные и твёрдые доводы. А разливающееся по телу ощущение лёгкости, пульсирующее под кожей в такт сердечному ритму, молчаливо отвергало их, не приводя взамен ни одного ясного аргумента, но оно заставляло неведомой, колоссальной силой оставлять разумные мысли где-то далеко позади.

Ноги намертво припечатались к полу, и девушка, дёрнувшись вперёд, еле-еле смогла удержаться в прямом положении.

- Нет, это, определённо, безумие, - Джейн коснулась ладонью двери и, выдохнув, вернулась на ещё тёплый стул на негнущихся ногах. Подобрав датапад, она уставилась в тёмный экран. Кажется, он больше не будет работать.

Но сейчас ей это было не надо. Мысли Шепард зашевелились, словно насекомые, заполоняя всё сознание, к ним присоединялись недавние воспоминания и невысказанные слова, такие обжигающие и почти болезненные, что хотелось кричать. Хотелось кричать от этого ноющего чувства, которое не давало покоя уже который день, и ещё больше хотелось кричать оттого, что вечный лёд, сковывавший её столько лет, дал трещину под нахлынувшей лавой, и теперь Шепард не знала, что с этим делать. То ли неистово бороться, возвращаясь в исходное положение, то ли просто отдаться в руки судьбы и ждать, что само уйдёт. А, может, и не уйдёт. А, может…

Шепард заскрипела зубами, завыв от напора запутанных мыслей: она не привыкла думать о чём-то так долго, а тем более о себе и о своих чувствах. Она вообще долгое время думала, что наконец избавилась от этой слабости, а именно ею она считала любое проявление чувств. А теперь она не то, что не могла не думать об этом. Абсолютно каждая её мысль была пронизана отголосками той самой непозволительной роскоши и одновременно слабости.

Джейн покачала головой, окончательно запутавшись в лабиринте мыслей. Столько вопросов возникало у неё в голове, и ни одного чёртового ответа! Ни одного! Что такого произошло, что она так переживает на ровном месте? Почему перед глазами она видит постоянно одно и то же? Зачем она позволила себе дать слабину?..

Ведь было всего… да, всего три дня, когда их общение с турианцем вдруг пересекло воздушную, незримую, но вполне чёткую границу, определённой их положением: есть капитан и есть подчинённый. А их отношения обошли эти бестолковые определения, образовавшись где-то вне этих слов и связей. Так незаметно и будто бы умело он проник в её жизнь гораздо дальше, чем это было позволительно; почти прорвался, разрывая завалы холодных расчётов и безэмоциональных действий. Вошёл в её жизнь, за такой короткий срок связал её непонятными, плотными, режущими кожу нитями, привязав к себе, и, наплевав на её внешнее отчуждение, теперь никак не хотел отпускать.

А Шепард и не хотела вырываться.

* * *

Первый день.

В тот день, когда Шепард с новыми «друзьями» Лоусон и Тейлором отправилась на Омегу, она уже заранее знала, почти ощущала своим пресловутым шестым чувством, что произойдёт нечто такое, что можно расценивать как удачное стечение обстоятельств. А такое чувство посещало её не так часто, как хотелось бы, но зато никогда не обманывало, и поэтому сейчас она с наслаждением ждала каждой новой секунды, ожидая, что вот, уже сейчас, произойдёт что-то, что её порадует. На поле боя она не просто стреляла и убивала: она играла с жертвами, заставляла их корчится в муках и наслаждалась их криками, как чем-то до боли приятным. Каждый её шаг и каждое действие казалось её спутникам точным и выверенным, мастерски продуманным и великолепным в своём оправданном риске, но мало кто знал, что всё это уже давно вошло в железную привычку капитана. Такое поведение уже давно стало частью ею самой и одной ей ведомой игры.

На поле боя она становилась настоящей фурией, летящей над полом, чувствующей каждой частичкой своего тела самое мимолётное движение, самый глухой звук и предугадывающей события в точности до секунды. И, когда она увидела знакомый силуэт, почувствовала едва уловимый, но такой знакомый, хоть и почти забытый запах, услышала тяжёлое, вымученное дыхание, она, пожалуй, уже знала, кого увидит под шлемом.

Ну, конечно, турианец. Гаррус Вакариан.

Он поднял руку, призывая подождать ещё пару секунд, пока он сделает смертоносный выстрел. Винтовка в его руках почти не дёрнулась от выстрела, словно отдачи и вовсе не было, а вот один из наёмников на нижнем этаже, коротко вскрикнув, упал на пол, окрашивая его в бордовый цвет: ещё минус один.

Гаррус сразу узнал пришедшую, иначе и быть не могло: её лицо не выходило у него из памяти все эти долгие дни, и теперь ему казалось, что всё происходящее - сон, но видение не уходило. Он не смог сдержать изумлённого и полного надежды взгляда, когда Джейн оказалась всего в паре метров от него. Да, это она.

- Капитан Шепард, - в его голосе слышалась неподдельная, но слабая радость, однако, её было почти не заметно за налетевшей усталостью, - Я знал, что смерть вас не удержит.

Джейн перекинула винтовку в другую руку и довольно ухмыльнулась, обернувшись посмотреть на вытянутые лица спутников. О, они, конечно, не ожидали, что Шепард встретит кого-то из своих знакомых и, кажется, не были рады этому. А вот капитан была несказанно рада такой встрече: наконец на корабле появится тот, кого она знает не только по досье, но и по личному опыту. Что уж говорить о его навыках. Один. Отбивается от трёх группировок. На Омеге.

Неплохо.

Шепард мысленно похвалила себя за свою дальновидность: ещё на первой Нормандии она поняла, что этот турианец на многое способен, особенно, если откинуть всю эту глупую ересь о добре и зле, заполонившую его голову. И вот теперь она встречает именного его: это похоже на удачу.

- Да, а вот вас, Вакариан, неуязвимым не назовёшь, - Джейн мельком взглянула на броню турианца: пара несерьёзных ранений успела окрасить её в тёмно-синий цвет.

Кажется, турианец немного засмущался, когда бросил взгляд на свою броню, но эта неловкость почти никак не отразилось на лице, не сумев прорваться сквозь налёт усталости. Он махнул рукой, дескать, никаких осложнений, и вновь посмотрел на нижний уровень: новые наёмники прорывались вперёд, с ужасом глядя на тела мёртвых товарищей. Однако назад они не отступали, в чём была их громадная ошибка: Джейн с ухмылкой наблюдала за тем, как один за другим они падают навзничь, раскидывая руки в стороны, словно куклы, никогда и не бывшие живыми людьми.

Сделав несколько выстрелов, Вакариан выругался, когда инструментрон на его руке истошно запищал, привлекая внимание Шепард.

- Что там? – не глядя на турианца, поинтересовалась она, отстреливая врагов из своей винтовки. Она не уступала Гаррусу в умении стрелять; во всяком случае, так она думала, и сейчас на её счету за эти пару минут уже было пара-тройка наёмников.

- Они идут с боковых коридоров, - бросил он так, якобы это сущие пустяки и перезарядил оружие: термозарядов катастрофически не хватало, теперь нужно было быть ещё более экономным, - Вам нужно спуститься вниз и устранить их, - короткий вдох и выстрел, неизменно поразившей цель, - А я останусь здесь, - Гаррус опустил на голову шлем, - И возвращайтесь скорее, - добавил турианец.

- Я не оставлю вас одного, Вакариан, - прошипела Шепард, будто бы он сказал сущую глупость, - Лоусон, помогите ему. Тейлор, со мной.

Шепард раздала ещё пару указаний спутникам, и спустя около получаса они вновь собрались на верхнем уровне рядом с Вакарианом. Он неизменно сжимал в руке снайперскую винтовку, и от напряжения его пальцы заметно дрожали. Казалось, он устал ещё больше: сгорбившаяся спина, медленные шаги, ленивые движения выдавали его состояние с потрохами. И только взгляд до сих пор оставался уверенным, будто бы он ни секунду не сомневался в успехе.

И Шепард была солидарна с ним. То, что она до сих пор жива, говорило о том, что она никогда не ошибалась и не проигрывала. То, что её воскресили, означало то, что это понятно не только ей одной.

Шепард не могла назвать себя самоуверенной. Просто она всё всегда держала под контролем, а в несчастные случаи и вообще какие-то случайности она не верила: всё зависело от её действий и подчинялось здравому смыслу вкупе с логикой, которой, как ещё иногда шутили мужчины, у женщин не бывает.

И, возможно, поэтому ракета, летящая в сторону Шепард, оказалась для неё такой неожиданностью.

Сначала в глаза ударил слепящий свет, затем перед глазами она увидела испуганные лица Лоусон и Тейлора, которые замешкались на месте всего мгновение. Но этого оказалось достаточно, чтобы не они, а именно турианец оттолкнул Джейн, когда она, слегка удивлённая, оглянулась посмотреть, откуда исходит гудящий звук. Но толчок заставил её прикусить губу до боли и упасть на пол, больно вывернув запястья.

Шепард зашипела, подвигав руками: левая отказывалась работать, и каждая попытка отдавалась пульсирующей болью в висках. Эта боль соединялась с саднящим чувством на лбу, где, скорее всего, появится шишка, и серым туманом, щиплющим и застилающим глаза. Но всё это было абсолютно не важно по сравнению с тем, что Гаррус лежал на полу с сильно повреждёнными пластинами лица, а вокруг его головы слишком быстро распространялась лужа тёмно-синей крови. Его глаза были закрыты, а дыхание стало почти неслышным. Шепард была практически уверена, что он не выживет. Добив оставшихся врагов, она подбежала к лежащему турианцу как раз в тот момент, когда он открыл глаза, немного испуганно, но больше удивлённо. Наверно, он и сам не ожидал своего пробуждения. Миранда цокнула языком, недовольная, что теперь ей прибавилось проблем и придётся изрядно повозиться с отчётом, объясняя Призраку, на что пошли денежные расходы.

Шепард не могла сказать, почему, но это поведение Лоусон её сильно взбесило. Взглянув исподлобья на недовольную девушку, она сверкнула глазами.

- Вызовите челнок с «Нормандии», Лоусон.

Она лишь кивнула в ответ, озаряя капитана своей холодной, неискренней и даже вымученной улыбкой, и быстро перевела дыхание, набирая на инструментроне сообщение. Челнок прибыл так быстро, как только вышло.

На корабле Джейн снова вернула себе маску безразличия.

Ей не нравилась сложившаяся ситуация: Гаррус сильно ранен, его состояние за время до прибытия корабля только ухудшалось, и он провёл в лазарете уже около трёх часов, где доктор Чаквас боролась за его жизнь. Процент того, что он выживет, был не слишком высок. А всё из-за того, что он бросился под эту проклятую ракету. И не просто так, а спасая Шепард.

Если бы он погиб, думала она, всё было бы легче: умер и умер, они не настолько хорошо общались, чтобы Джейн горевала и не спала ночами из-за такой потери. Да, знакомый соратник, да неплохой в своей неправильности турианец, который раздражал её не так часто, как остальные. Но не больше; ведь если о ком-то постоянно переживать, то так и свихнуться можно. Солдатам такое непозволительно, а Шепард была отличным солдатом. Вот только теперь он выжил, а значит, выходило, что Джейн стала его должницей.

Гаррус появился в дверях неожиданно, но его походка, несомненно, выдала его. И капитан, разворачивая корпус, чтобы посмотреть на него, уже знала, кто оказался за её спиной. Он выглядел вполне живым и здоровым, и только шрамы на пол-лица светлым пятном выделялись на общем фоне.

Не самое лучшее состояние сохранила и его броня, но с бронёй всё же легче: её можно заменить в ближайшем магазине Цитадели.

Чувство облегчения странным образом соединилось с удрученностью, и этот несвойственный Шепард коктейль закружил голову, разрывая все мысли пополам.

- Мне никто не даёт зеркало. Всё настолько ужасно?

«Пытается пошутить», - подумала Шепард, оглядывая турианца, но не смогла выдавить из себя улыбки, как, впрочем, и каких-то бодрых слов: в этом она не была мастером, как, в общем, и в других делах, связанных с разговорами.

- По-моему, ничего не изменилось, – буркнула она, рассматривая шрамы. Они были не такими, как у человека. И большую их часть покрывал светлый медицинский имплантат, не самый лучший, но всё же хоть какой-то.

- Ну, говорят, что шрамы нравятся женщинам, - ухмыльнулся Вакариан и тут же зашипел, когда от этого смешка щёку свело судорогой.

Джейн пожала плечами и быстро вышла из помещения, подзывая к себе турианца. Ей не нравилось его беззаботное выражение лица. Будто бы он ничего не понимает. Будто бы он действительно рад оказаться на корабле, хоть и с такой травмой. Хоть и с таким капитаном.

- Послушайте, Вакариан, - отрезала девушка, облокотившись на спину, - Не надо считать меня дурой. А теперь говорите, что вы хотите.

Гаррус перевёл взгляд с Шепард на дверь, затем обратно, пытаясь переварить услышанное, однако ничего путного из этой попытки не вышло, и он изобразил на лице искренне непонимание.

- Вы о чём?

- Не играйте в идиота, офицер. Вы спасли мне жизнь, и теперь вам нужно что-то взамен. А я не люблю быть в должниках.

Гаррус слегка повернул голову вбок. Он абсолютно точно не понимал, о чём она говорит. Они так часто раньше участвовали в совместных заданиях, и каждая их пуля служила залогом выигрыша или поражения, каждый выстрел мог быть потенциальным спасением их жизней. А теперь она говорила что-то о должниках, что, по его мнению, было полнейшим абсурдом.

А Шепард считала, что всё тут предельно ясно. Она давно начала рассматривать войну или отдельно взятый бой как сложную задачу с несколькими неизвестными. Тут нет и не может быть никаких эмоций, тёплых чувств и сантиментов. Вместо этого - только расчёт. Ты мне – я тебе, и покончим с этим. Конечно, они и раньше воевали бок о бок, и всё же таких явных проколов с её стороны ещё не было.

- Я даже не знаю… - смущённо и с лёгким непониманием происходящего произнёс Гаррус, коснувшись пальцами лба.

- Отбросьте эти игры, Вакариан. Говорите уже. Сейчас же, - Джейн начинала злиться, о чём говорило понижение тона её голоса и плотно сжатые кулаки, и Гаррус не мог этого не заметить. Вот только его, похоже, это нисколько не смущало и даже забавляло. Хмыкнув, он наконец осознал всю выигрышность своего положения. Без сомнения, такой исход был ему в новинку, но всё же в нём были свои плюсы.

- То есть я могу попросить всё, что угодно? Даже чтобы вы прошлись по кораблю в белом воздушном платье с косичками? – засмеялся он, представляя в своём воображении такую своеобразную картину.

- Если это то, что вы хотите, то я прямо сейчас пойду переодеваться, - огрызнулась Шепард, недовольно сжимая губы и порываясь отправиться в свою каюту.

- Нет-нет, Шепард, что вы, - он прокашлялся, не ожидая, что его реплика приведёт к таким результатам, - Дайте подумать секунду.

Джейн остановилась и вернулась на место, вновь взглянув в глаза турианца. Он выглядел задумчивым, будто бы действительно не знал, чего же он всё-таки хочет получить. Возможно, он придумывал изощрённые желания, вот только Шепард было абсолютно плевать на это: она давно поняла, что невыполнимых задач для неё нет. Ну а если желание окажется всё же невыполнимым, то данный субъект может быть очень легко выброшен в открытый космос.

- У вас пять секунд на раздумья.

- У вас… - протянул он, повторяя интонацию капитана. Он специально выждал пять секунд, наблюдая за реакцией девушки и выпалил медленно, растягивая слова, как только отведённое время закончилось, - В таком случае перейдём на «ты», капитан.

- Перейдём на «ты»? – эхом отозвалась Шепард, повернув голову вбок, - таково ваше желание?

- Твоё, - поправил капитана Вакариан, - да, таково.

«Странное желание», - подумалось Джейн, - « И абсолютно бессмысленное. Зачем ему это надо? Всё равно на моё отношение это никак не повлияет. Чтобы остальные члены экипажа завидовали такому привилегированному отношению? Абсурд! Вот уж не думала, что нечто такое может зародиться в мозгу у этого бесхитростного турианца». Да, смысла, по её мнению, не было никакого, но, по крайней мере, это было нетрудно.

- Ну, так что? – Вакариан сложил руки на груди.

- Будь… по-твоему, - Шепард сверкнула глазами, пытаясь увидеть во взгляде турианца ответ на свой немой вопрос. Но к своему сожалению, там она увидела лишь задорные, счастливые огоньки, смысла которых она понять не могла. Вакариан кивнул.

- Я буду в главной батарее, если понадоблюсь.

Джейн кивнула в ответ и направилась к лифту. Уже у самых дверей она, не оглядываясь, бросила короткое:

- Ладно, до свидания… Гаррус.

Турианец ещё пару секунд стоял неподвижно, слушая, как за его спиной закрываются двери лифта, и за ними растворяется в воздухе пряный аромат капитана, который вряд ли могли уловить люди. И только после этого он, размяв руки, ушёл в свою новую обитель.

А Джейн, спускаясь в кабине лифта, выкинула из головы все свои мысли: анализировать чужое поведение ей совершенно не хотелось, а своё – тем более: она доверяла своим способностям и своей интуиции настолько, что могла позволить делать что-то просто так, без раздумий и потом не жалеть об этом и не обдумывать ночами.

А ведь в тот день Шепард впервые назвала офицера Вакариана по имени.

* * *

Второй день.

С этого дня Шепард возненавидела слово «Горизонт».

Ворвавшись на Нормандию после этой идиотской миссии, как её окрестила капитан, она тут же направилась в каюту. К ней привычно никто не подошёл, никто не стал отвлекать её и не здоровался, лишь кивая головой, но и этих жестов Джейн не замечала. В её голове крутилась лишь одна мысль не самого приятного содержания, которая так и норовила вырваться наружу, о чём говорила почти что видимая, тяжёлая и ужасающая аура, окружавшая Шепард.

В каюту она прямо-таки влетела, тут же освободив своё тело от брони, и с грохотом села на жёсткую кровать, обхватив лицо руками. Ледяные ладони приятно холодили разгорячённую кожу, и, кажется, это помогало немного успокоить расшумевшиеся нервы.

Кайден, эта последняя сволочь…

Если бы Шепард могла, она бы убила его прямо там вместо того, чтобы просто со всей дури ударить его по лицу, на котором читалось такое искреннее разочарование и презрение, что хотелось навсегда убрать эту мимику из списка его возможных эмоций.

Этим своим тяжёлым ударом Джейн хотелось сказать как можно больше, но, к сожалению, это, скорее всего, вышло не очень хорошо. Говорить кулаками, наверно, умела одна она, и единственным, кто хоть как-то отреагировал на это, был Гаррус. Он довольно ухмыльнулся и потом ещё долго смотрел за телодвижениями Аленко, который ещё пытался сохранять самообладание. Отчего-то эти жалкие попытки его смешили и злили одновременно, и Джейн бы тоже посмеялась, если бы её злость не была настолько пронзительной.

Они не были с Кайденом любовниками, хотя он не раз оказывал ей знаки подобного внимания, на которые Шепард лишь скептически ухмылялась. Они не были даже друзьями.

И всё же Джейн невыносимо злилась.

В первую очередь, из-за его сверхглупости. Отбрасывать разумные аргументы, как какой-то мусор, идти на поводу у собственных эмоций и засовывать здравый смысл куда подальше? Шепард до последнего была уверена, что это не в стиле Кайдена. Но, оказалось, что это именно так. Такая человеческая глупость не раз удивляла капитана, но она действительно верила, что на её корабле не может быть таких недальновидных особ.

Ну, а, во-вторых, Джейн просто не могла поверить, что Кайден так просто отвернулся от неё. Да, он был для неё обычным подчинённым, милым парнем со своими извечными мигренями и двусмысленными разговорами. Но ведь она для него была намного больше, чем просто капитаном, о чём он не раз ей говорил. И теперь вот так просто он перечёркивал всё это.

И Шепард было в принципе всё равно, какие у него чувства и что он там думает, с кем спит и кто ему нравится. Но такое резкое изменение в отношении неразрывно связывалось у неё в голове с подозрениями в лицемерии и лжи. В предательстве.

И что, что прошло два года? Два года не такой большой срок хотя бы для памяти и простого уважения.

Ведь Гаррус, хоть тоже не был ей близким другом, пошёл за ней. Без всяких расспросов. Просто пошёл, и Шепард отчего-то была уверена, что он никогда не предаст.

Капитан шумно выдохнула, когда поток ругательств и мыслей в её голове постепенно иссяк. С её губ только слетело: «Сволочь», и она привстала с кровати: кажется, температура понизилась. Но вот неприятный осадок ещё оставался.

Специально для таких исключительных случаев у неё в шкафу находилось пара стеклянных стаканов. Налив в один из них воды, она тремя глотками выпила его содержимое и сжала его в руке. Две секунды – и тоненькая трещина превратилась в сотни маленьких молний, исполосовавших стекло. С будто бы человеческим визгом, стакан разбился на множество острых частичек под её пальцами и осыпался на пол. Серая поверхность пола покрылась блестящими осколками, играющими синеватым цветом от света пустующего аквариума.

Шепард с недовольством заметила, что легче ей от этого не стало. Нужно было прогуляться: главное, чтобы никто не встретился.

Широкими шагами она дошла до двери, и перед самым её носом она зашипела, повествуя об открытии.

- Гаррус? – произносить его имя стало таким привычным занятием, что Шепард даже и не заметила, как сделала это.

- Можно к тебе?

Голос турианца был немного обеспокоенным, как и его взгляд. На нём была надета его, кажется, неснимаемая броня, и в лёгком полумраке она казалась почти чёрной.

Джейн оперлась руками в бока: её дверь всегда была открыта, о чём знал, наверно, каждый член команды. Но также каждый член команды знал, что никогда не ступит за порог капитанской каюты, и именно поэтому Шепард и не считала нужным её запирать. Такое положение вещей её устраивало, но появление Вакариана застигло её врасплох: что ему надо?

- Нет, - без всяких эмоций отозвалась Шепард, не думая ни секунды. Делать какие-то исключения для обычного члена команды? С чего бы это?

И снова она не смогла найти во взгляде турианца ответ на свой вопрос, а сам он сверлил её глазами, оставаясь в неподвижном положении. Он не был удивлён или расстроен: кажется, он уже заранее знал, что Джейн не пустит его, и всё же, зачем-то он пришёл. Молчание затянулось на полминуты.

- Ты переживаешь? Из-за Кайдена? – тихо спросил Гаррус, осторожно произнося каждое слово. Этот вопрос дрожью отозвался во всём теле Шепард, чего она никак не показала.

- Нет, - скучающим тоном ответила она, надеясь, что хотя бы это выпроводит турианца отсюда. Не сказать, чтобы ей было неприятно его общество. Просто она совсем не понимала, что ему от неё нужно. Общения ему и так хватает, а чьё-то сожаление ей не было нужно уже очень давно.

Гаррус чуть вытянул шею, пытаясь рассмотреть картину за спиной девушки, и тут же заметил осколки, разбросанные по полу. Джейн знала, что он видит их, но сделала вид, что это ничего не значит.

- Оно и видно, - фыркнул турианец, переминаясь с ноги на ногу.

Шепард отвела взгляд, поджав губы, и ощутила, как и без того короткое терпение медленно сходит на нет, уступая место подкатывающему к горлу раздражению. Говорить ей сейчас не хотелось: к искренности с другими она не привыкла, а врать не было настроения и сил. Не хотелось делиться чем-то: это было бы самой прямой дорогой к разрушению уже и без того хрупкого делового отношения. Не хотелось объясняться с кем-то. Ни с кем, даже с единственным товарищем, кого она называла по имени.

Придя к выводу, что дальше это продолжаться не может, Джейн привычно выпрямилась, смерив турианца своим фирменным, холодным, капитанским взглядом и спрятала руки за спиной.

- Послушай, если тебе что-то надо… - начала она, но Вакариан перебил её, чуть приблизившись к ней, почти незаметно, но всё же ощутимо.

- Иди сюда, - совсем тихо произнёс он, протягивая руки.

- Что? – Джейн отпрянула, от неожиданности распахнув глаза, и Гаррус повторил ещё раз.

- Иди уже.

И не дожидаясь разрешения, Гаррус обхватил её руками, поблагодарив судьбу за то, что они у него настолько длинные, что для объятий ему не пришлось переходить порог. Броня не давала никакой малейшей возможности полностью почувствовать то обжигающее тепло, исходящее от Вакариана, и всё же она не была такой страшной преградой, чтобы Джейн не почувствовала совсем ничего. На её спину опустились сильные, горячие ладони без перчаток, которые сильно прижали её к турианцу. Сквозь тонкую одежду, в которой осталась Шепард, она ощутила острые когти Гарруса. Только тогда ей пришло в голову, насколько он опасен, и от этой мысли голова закружилась. Всего лишь на мгновение, и за это бесконечное мгновение она, потеряв где-то в глубинах своего подсознания остатки былого холода, прижалась к Гаррусу, растворившись в таком незнакомом чувстве покоя.

Это мгновение закружилось и почти закончилось, когда Джейн опустила руки ему на талию, позволив себе на мгновение закрыть глаза. Кажется, её никто не обнимал уже очень давно. Кажется, её никто не обнимал так.

«Этого ещё не хватало!» - подумала она, когда одна разумная мысль наконец смогла прорваться сквозь стену других, новых и не до конца понятных. Сжав пальцами броню турианца, она оттолкнула его в сторону. В её глазах светилось неподдельное недовольство и изумление. Полторы минуты она смотрела на Гарруса, запутавшись в собственных мыслях и забыв все слова. Вакариан тоже не спешил нарушать тишину и с наслаждением наблюдал за внутренними терзаниями Шепард, которая, кажется, только что окончательно перестала себя понимать. Наконец, сложив руки на груди, она придала своему лицу самое грозное и серьёзное выражение:

- Один наряд за несоблюдение субординации, - ровным голосом произнесла она, закрывая дверь и замечая боковым зрением, как улыбается и кивает турианец, уверенно уходя в сторону лифта. Кажется, он даже засмеялся. Нет, он определённо точно засмеялся, и в ответ Джейн лишь скептически покачала головой. Нахмурив брови, она плюхнулась на кровать, донельзя вымотанная этим днём, этими событиями, этими размышлениями.

Неожиданно дёрнувшись, Джейн вскочила, села на край кровати и обхватила плечи руками. Но нет, её руки были совсем не такими…

В тот день Шепард впервые обнимала Гарруса Вакариана.

* * *

Третий день

Шепард внимательно следила за движениями Гарруса: сегодня он был более импульсивен, чем обычно, хоть и старательно скрывал вырывающиеся наружу эмоции.

Он так давно желал об этом, так долго ждал того момента, когда он аккуратно, почти что ласково спустит курок, убив своего давнего врага. Сидонис. Это имя состояло из одной лишь терпкой горечи и ненависти: именно так его произносил Гаррус, когда говорил о нём. Отчего-то Джейн и сама постепенно возвела его в ранг своих собственных врагов, и поэтому сейчас, оставляя Гарруса наедине с самим собой, она шла к Сидонису, пытаясь скрыть на лице искреннее отвращение.

Говоря с ним, она бесподобно играла роль потенциального друга: говорила доброжелательно и приятно, словно какая-нибудь секретарша на рецепшене, которая боится спугнуть посетителя, мило растягивала губы, пытаясь заставить себя улыбнуться. Вот только с улыбкой ничего не выходило.

На Нормандии давно ходила легенда о том, как кто-то увидел, что Шепард, эта ледяная машина, улыбается. Но легенда осталась легендой, а улыбку на лице капитана так никто и не заметил. Была лишь хмурая усмешка, дикий, хищный оскал, которые появлялись в основном во время жарких боёв. Но не улыбка.

И сейчас, безуспешно пытаясь изобразить на лице нечто похожее на радость, она нетерпеливо ждала, когда же наконец раздастся знакомый свист, и быстрая, смертоносная пуля неминуемо попадёт в цель, как это обычно и случалось.

Ещё пара ничего не значащих слов, какая-то бессмысленная ерунда, которую Джейн кое-как выдавливает из себя – и вот Сидонис падает с почти не изменившимся выражением лица, беспомощно вскидывая руки. В его глазах больше нет жизни, и вокруг собираются люди и турианцы с испуганными выражениями лиц. Они кричат о чём-то, просят куда-то звонить, тревожно оглядываются по сторонам, хотя каждый из них уже знает, что всё это бессмысленно. Никто уже не замечает высокую девушку, смешавшуюся с толпой, а ей больше нечего здесь делать и она, как тень, растворяется среди людей.

Шепард с лёгкой ухмылкой отошла от тела, ища взглядом знакомого турианца: она чувствовала облегчение после всего произошедшего, будто она сама только что завершила какое-то великое, давно висящее над душой дело. Сквозь гул голосов и беспорядочно сменяющиеся картинки Джейн встретилась с ним взглядом. Турианец улыбнулся, убирая винтовку за спину, и благодарно кивнул девушке.

Но капитан никак не ответила на этот жест, словно не заметила его, и поплелась в сторону Нормандии, решив в этот раз не заходить в магазины. Хотелось поскорее оказаться на корабле, в своей каюте, которая, хотя и опротивела ей за последнее время, всё же имела право называться домом.

- Зайдёшь, капитан? – голос турианца вывел девушку из раздумий, когда она только ступила на борт Нормандии. Гаррус каким-то образом добрался до корабля быстрее Шепард и сейчас стоял у самого входа, облокотившись на стену. Увидев Джейн, он медленно отошёл от неё, окидывая девушку счастливым взглядом.

- У тебя какое-то дело?

В глазах Гарруса появилось некое сомнение, отобразившееся на секунду на лице турианца, но оно, однако, быстро уступило место решительности и уверенности, такой знакомой и такой уже неотделимой от образа Вакариана.

- Да, - он коротко кивнул с самым серьёзным выражением лица, и что-то щёлкнуло в голове у Джейн: что-то не то. И всё же она лишь кивнула в сторону прохода.

- Ладно, идём.

В главной батарее было темно. Даже ещё темнее, чем в каюте капитана. Правда здесь темнота не была такой тяжёлой. Здесь она успокаивала и почти убаюкивала, а гул орудия, здесь слышимый чуть более ясно, чем в других местах корабля (кроме инженерного отсека), звучал как добрая, давно знакомая колыбельная. Всё это Шепард ощутила на собственной шкуре, когда атмосфера сна мягким одеялом накрыла её с головой, и Джейн с трудом заставляла себя не закрыть глаза и уснуть прямо здесь, на жёстком полу.

- Что ты хотел? – Шепард начала разговор первой. Её глаза настойчиво приказывали немедленно их закрыть, а сама девушка уже чувствовала, что если не начнёт делать хоть что-то, хотя б даже и говорить, то точно свалится от усталости.

Вакариан коснулся рукой лба и задумчиво потёр его, не зная, с чего лучше начать.

- Поблагодарить тебя, - наконец сказал он, и его грудной, низкий голос прорвался сквозь пелену полусонного состояния, в коем находилась Шепард, но смысл слов дошёл до неё не сразу.

- Что?

- Поблагодарить, - пожал плечами Гаррус и поднял глаза к потолку. – Ты, возможно, и не до конца осознаёшь, но ты очень много сделала для меня.

Гаррус невольно поёжился от этих слов: духи, как в каком-то романе. Но к счастью, Шепард в своей полудрёме не поняла этого.

- Ты же знаешь, что я не ради благодарности это сделала, - тихо произнесла она, покачиваясь из стороны в сторону.

- А ради чего? – тут же выпалил Вакариан, заинтересованно опустив глаза обратно на девушку.

И не зря: Джейн встрепенулась, будто бы проснувшись ото сна, и хотя тело уже почти не отзывалось на команды мозга, сам мозг ещё не перестал работать. Но всё же, Шепард не могла не признать: она сказала, не подумав, и теперь вопрос застал Шепард врасплох. Возможно, она нашла бы ответ в другой раз, остроумный и чёткий, как раз такой, что выражал бы её мысли лаконично и правдиво. Но такое было бы возможно, если бы разум был чист, в ногах бы не собралась усталость всего мира, а пальцы бы не дрожали от какого-то непонятного чувства, которое забралось внутрь и заставляло трястись всё тело.

Решив, что наилучшим выходом будет проигнорировать этот вопрос, который был слишком похож на бессмысленную провокацию, Джейн уже развернулась, чтобы уйти, когда рука турианца легла ей на плечо.

- Постой. Не уходи, - внезапно все звуки ушли на второй план, и его голос захватил всё её внимание, заглушая и едва слышные голоса команды за дверью, и рёв таникса.

И Шепард не успела даже ничего предпринять, когда наглый турианец её поцеловал.

Почему-то её не волновало то, что вместо привычных человеческих губ у него были твёрдые, неподатливые и грубо царапающие кожу пластины. Её не волновало, что, скорее всего, она и он получат неплохую аллергическую реакцию после всего этого, если не хуже. И уж тем более её не волновало, что кто-то может зайти и застать её сейчас целующейся с турианцем. На мнение и слухи своей команды ей было искренне плевать.

Больше всего её волновало то, что она позволяет ему это делать. Позволяет обнимать её своими горячими руками, позволяет касаться себя и вырывать порывистые вздохи, позволяет ему какой-то лишь ему доступной неведомой силой закрывать её глаза.

«Нет, так не может продолжаться. Это полнейший бред!..» - подумала Шепард, взяв себя в руки, и попыталась оттолкнуть от себя Гарруса. Но вместо этого её губы задвигались быстрее и требовательнее, а тело само сильнее прежнего вжалось в твёрдую броню турианца.

От удивления Шепард раскрыла глаза: тело не слушалось её. Она не могла управлять собственным телом, что уж говорить о мыслях, которые наперебой проскакивали у неё в голове. Она ощутила себя так, словно попала в капкан, из которого невозможно вырваться. На мгновение ей пришла в голову мысль, что она больше никогда не сможет сама двигать руками и ногами. Но эта абсурдная мысль, к счастью, ушла так же быстро, как и пришла. На её место пришли новые, совсем не похожие на это, но зато ещё более ненормальные, заставившие Шепард удивиться самой себе.

Однако Джейн не могла позволить себе остаться в проигрыше у собственного тела. Собрав в кулак все свои силы, она оттолкнула Гарруса от себя, наверняка, больно ударив в грудь и испуганно взглянув ему в глаза: да, пожалуй, в первый раз за такое долго время она действительно испугалась. Нечто такое необычное было для неё в новинку.

Турианец выжидательно наблюдал за реакцией Шепард; у него в голове мелькали возможные сценарии развития событий, но он совершенно не знал, какой из них выберет Джейн: она могла бы снова треснуть его, выгнать с корабля… Прилюдно казнить за приставания. Глупая мысль, но с Шепард можно было ожидать чего-угодно.

Немного покрасневшая, с распухшими губами, она испуганно рассматривала лицо Вакариана. Её глаза медленно становились обычными: немного суровыми, холодными и грозными, не оставляющими никаких сомнений в том, что Шепард более чем недовольна.

Пару секунд она выравнивала дыхание и пыталась привести хаотичные мысли в порядок. Но, проклятье, это было просто невозможно!

- Три наряда, - выдохнула она, не в силах сказать хоть что-то, и стремительно вышла из батареи, не оглядываясь. Она прижала руки к груди, пытаясь заглушить сердечный ритм.

В тот день она впервые поцеловала Гарруса Вакариана.

* * *

Три часа до Омеги-4.

Шепард хлопнула кулаком по столу, и он слабо задрожал, не понимающий, за что ему который раз так достаётся.

Воспоминания стройной шеренгой пронеслись в голове у капитана, будто бы всё это было вчера. Она помнила каждую секунду, могла воспроизвести в точности каждое слово и интонацию, с какой оно было сказано. Настолько хорошо помнить каждое мгновение – это было похоже на абсурд.

Шепард сжала пальцами виски.

- Это всё глупости. Это всё так неважно. Это всё обычно. Это ни к чему не обязывает, - говорила она сама себе, повторяла раз за разом, как заклинание, и не верила.

Боже мой, всего лишь три дня, думала она и пыталась отгородиться от сумасшедших картин, возникающих в воображении. Всего три дня… А она уже ждёт его. Да почему он должен прийти? Ну, почему?

И Шепард не могла найти ответ на этот вопрос. Просто ей до безумия хотелось, чтобы он пришёл. Хотя сама она столько раз отталкивала его, столько раз вела себя так, словно они чужие люди, столько раз она смотрела на него и считала, что не видит никого, кроме своего боевого товарища. Так много дней прошло под этим знаменем, а только три, всего лишь три дня перевернули всё с ног на голову, переполошили все мысли и теперь горели где-то в голове. Не давали покоя. Выжигали изнутри.

Упрямая, фантастическая мысль долбилась в голову и кричала громче всех остальных, что это всё очень значимо, что эти три дня, которые якобы являются сущими пустяками, на самом деле говорят очень о многом. Ведь именно их она помнит настолько досконально… Просто не факт, что то же самое ощущает он.

Отчаянно зарычав, Джейн медленно выдохнула и встала. Так продолжаться просто не могло, надо было решить, что делать: либо послать подальше все эти безумные мысли, либо решиться, открыть дверь и самой… Ведь она, капитан Шепард, способна и на большее. Тряхнув головой, она подошла к двери. Сердце застучало быстрее, когда она поднесла руку к зелёному замку.

И снова она с шипением раскрылась: неожиданно, заставив Шепард на секунду отпрянуть.

От удивления Джейн так и не убрала руку, оставив её висеть в воздухе. Её глаза встретились с взволнованными глазами турианца.

- Привет, - Гаррус стоял на пороге, вновь невероятно уверенный и всё же смущённый.

Шепард кивнула, когда слова комом застряли у неё в горле.

- Можно зайти?

Джейн окинула Гарруса взглядом. На нём не было привычной брони, и в гражданском он выглядел для неё очень странно: как будто перед ней некто совсем иной и в то же время такой родной.

- Можно, - прошептала она еле слышно, и в ту же секунду Гаррус сделал шаг вперёд, коснувшись ладонью щеки девушки. Горячие пальцы провели линию от скулы до подбородка, немного задержались рядом с губами: здесь кожа была особенно нежной и почти прозрачной, и турианец не без удовольствия ещё раз провёл ладонью по этому её участку. Его движения были немного неуверенными и очень лёгкими: он не мог знать, отпрянет ли в этот раз Шепард или нет, и, по правде говоря, шёл на настоящий риск, на который, пожалуй, не решился бы на корабле никто. Но Шепард не оттолкнула его. Она закрыла глаза, когда он пальцами зарылся ей в волосы и прошептал её имя, приблизив своё лицо к её.

Она… улыбнулась, когда почувствовала на губах горячее прикосновение твёрдых пластин. Волна сладкого, тянущего чувства прокатилась по телу где-то под кожей, и Вакариан обхватил её талию руками, притягивая к себе.

Джейн позволила себе наконец коснуться его шеи тонкими пальцами, и в тот момент все мысли окончательно покинули её голову.

Гаррус ненавязчиво увлекал Джейн в сторону кровати, и она, поняв его намерение, на секунду отстранилась от турианца.

- Ты понимаешь, что это будет тебе грозить десятком нарядов?

Гаррус, успевший заволноваться, что сделал что-то не то, вернул своему лицу довольное выражение:

- О, капитан, ты меня недооцениваешь, - мурлыкнул он, тут же продолжив своё движение.

Джейн рассмеялась, ощутив, как в груди распространяется мягкая теплота, постепенно заполняющая каждую клеточку её тела. И это чувство оказалось таким родным, что она невольно подумала о том, как могла раньше жить без этого.

В тот день она призналась себе, что любит Гарруса Вакариана.