- Шепард, хорошо, что ты зашла. Мне нужна твоя помощь. Помнишь Сидониса, того, что предал мою команду? Я нашёл его. - взволнованно произнёс Гаррус.

 - Всё ещё хочешь убить его? - спросила Шепард. 

 - Я так решил, мне не важно, какие причины были у него, он подставил нас.

  - Где он? - Джейн понимала, что должна попытатся остановить его, но пока не знала, как.

  - Его видели на Цитадели в компании Тени, тот помогает исчезнуть разным личностям, делает фальшивые документы.

  - Где искать эту Тень?

  - Этого. Я организовал встречу на складе в районе Закера. Я рад, что ты мне помогаешь. 

 Вскоре они были на Цитадели, на складе они увидели волуса с двумя кроганами в качестве охранников. Кроганов они пристрелили, а волус сознался что он не Тень и направил их в рабочий район. Шепард взяла с собой и Заида. Когда они вышли из такси, первым, кого они увидели, оказался Харкин. Он был явно удивлён, да и Джейн вовсе не обрадовалась, она помнила, как Харкин с ней разговаривал. Им пришлось убить немало наёмников и превратить роботов в груду металлолома, прежде чем они смогли добратся до Харкина. Шепард не позволила Гаррусу выстрелить, она не хотела, чтобы он марал руки о такую мразь, как этот бывший СБЦшник.

  Они отправились на встречу с Сидонисом, капитан попробовала снова отговорить Гарруса от убийства, но так и не смогла. Тогда она отправилась на встречу с твёрдым намерением не дать ему выстрелить. Она стояла и смотрела на этого турианца и видела лишь жалкое, запутавшееся существо. Она не понимала, как можно было предать кого-то, и хотя Кайден назвал её предательницей и обида от этого где-то жила, но сейчас перед ней был тот, кто продал своих друзей. Но убивать уже было некого, он был почти трупом и вызывал лишь жалость. 

 В это же время Гаррус смотрел через прицел, Шепард заслоняла Сидониса, и он не мог выстрелить, но желание убить предателя было жгучим, но она всё не отходила, продолжала говорить. Он слушал Сидониса, видел выражение его лица, от злости дрогнул палец на спусковой скобе, едва не нажав её. Гаррусу стало страшно от того, что он едва не наделал. Он мог убить Шепард... Её, которая никого никогда не предавала, терпеть не могла ложь и... которую он любил. Слушая слова Сидониса о том, что тот чувствует себя трупом, он вдруг понял: Шепард права, убивать уже некого. Он чувствовал отвращение, смешанное с жалостью, а ещё усталость.

   - Скажи ему, пусть уходит...

 И тот ушёл. Глядя в его спину, Гаррус знал, что ещё может выстрелить и убить, но он больше не хотел убивать этого жалкого труса, ему хотелось поскорее уйти отсюда. Слушая Шепард, он вдруг понял, что любит её ещё и за это. Она не позволяла своим людям поступать так, как им самим хочется, делала всё, чтобы те поступали правильно. Шепард была лучом света в его жизни, не позволяя ему уйти во тьму.
 Они вернулись на "Нормандию". Сидя на привычном месте, Гаррус обдумывал произошедшее. Вспоминал капитана, она была как светлый дух его родины. Будь она турианкой, он бы давно рассказал ей о своих чувствах, а так... После завершения задания, если он останется жив, его будет ждать одинокое будущее, потому что в нём не будет её... 

 Раздался стук в дверь и знакомый голос спросил: 

 - Можно к тебе?

 - Конечно. 

 Она, как обычно, села на ящик. Рыжие волосы, зелёные глаза и едва-едва заметная сетка шрамов на лице. При первом взгляде она была похожа на любую другую человеческую женщину, но только при первом. Азари видели больше, Самара сказала как-то, что внутри Шепард горит огонь, который может убить слишком слабого, а сильного сделает лишь сильнее. Он видел её по-другому, но понимал, что Самара имела ввиду.

  - Думаю, мне нужно объяснить тебе, почему я не позволила убить Сидониса. - Она посмотрела на него внимательно. -Ты ведь знаешь, я была на Торфане, и слышал, что я забила до смерти прикладом одного из батарианцев. 

 Он лишь согласно кивнул, всё это он не раз слышал, слышал и то, что её называют Торфанским мясником. Он не считал это прозвище верным, особенно после того, как узнал её получше, у неё просто не было выбора в той ситуации.

  - Это правда, я действительно убила его именно так. - Её взгляд направлен куда-то на стену, но она вся во власти прошлого и видит то, что происходило тогда. - С этим батарианцем связана одна история, случившаяся за несколько лет до того. Наш отряд зачищал батарианские лагеря, освобождали людей. Во время одной из таких вылазок одну из наших, Луизу, взяли в плен. Мы смогли найти её лишь через несколько месяцев, она была ещё жива... Лучше бы они её убили! Она не была моим другом, но ведь она была одной из нас... Луиза мне рассказала про одного батарианца, что любил издеватся над ней, назвала его имя и особую примету. Мы вскоре переправили её в госпиталь, знаю, что она потом сбежала, затем стали рассказыватьв новостях о батарианцах с выколотыми глазами и отрезанными половыми органами... Все они были живы, когда она с ними делала это. Спустя год с лишним наши пути вновь пересеклись, Луиза была похожа на зверя, ей хотелось только убивать батарианцев. Я вколола ей транквилизатор, отдала в медклинику, она вскоре оттуда сбежала. До сих пор из разных мест приходят сообщения о искалеченных таким образом батарианцах... - Она смотрит куда-то в пространство, на лице - боль. - А там, на Торфане я вдруг увидела того самого батарианца, имя, примета... И я сорвалась, била его до тех пор, пока меня не оттащили. И вот я сижу на полу, смотрю на дело своих рук, а на душе такая пустота, что хочется или завыть как волк на луну, или разломать всё к такой-то матери... Тех, кто хотел сдатся, я убила просто потому, что в душе ещё бушевала ярость вперемешку с пустотой... И добавила ещё кусочек пустоты. Я едва не скатилась в ту пустоту, что сотворила сама... - Она смотрит на свои руки, в голосе горечь и боль. 

И Гаррус понимает, что должен что-то сделать или сказать, он встаёт, подходит, касается её плеча. Шепард, словно очнувшись, смотрит на него, слабо улыбается.

  - Спасибо, Гаррус, ты самый лучший друг, какого только можно пожелать. Теперь ты знаешь, почему я не позволила тебе убить Сидониса, именно тогда я поняла, что убийство из мести - не самый лучший выход, скорее даже худший. 

Она уходит, а он садится на ящик, вдыхает её запах, ещё витающий в воздухе и думает о том, что она рассказала.