"-Я люблю тебя.
-Я тоже.
-Тоже любишь меня?
-Я тоже люблю себя."
-Это была самая короткая любовь в моей жизни.
-Врешь, Гаррус! Да ты в жизни бы такое не сказал. Ты слишком вежливый,- Гаррус и Джокер уже второй час не выходили из бара Нормандии и развлекали друг друга, рассказывая всякие забавные истории из своей жизни.
-Когда дело касается любви, турианцы очень серьезны. Особенно, когда это касается любви к себе,- также смеясь, сказал Вакариан.
-А Шепард ты в любви как признавался? «Капитан, давай любить меня?»- Джокер, наполняя очередной бокал, уже откровенно ржал.
-Нет, это было…- и тут Гаррус задумался. А говорил ли он когда-нибудь, что любит Шепард? Говорила ли она? Нет.- Этого не было.
-Как?- Рука зависла над бокалом, а глаза уставились на турианца.- Вообще ни разу?
-Ни разу,- подтвердил Гаррус.
-Почему? То есть… я хотел сказать… почему?- алкоголь уже давал о себе знать, и Джокеру все труднее было соображать.
-Я… как-то не до этого было. Ты же помнишь, безумные были деньки,- тихо сказал Вакариан, тяжело вздыхая.
Да, время было сумасшедшее. Но сказать, что сейчас стало спокойнее нельзя. Уже неделю как они уничтожили базу Коллекционеров, Шепард вместе со всей командой Призрак записал в черный список, а впереди надвигающаяся угроза в виде Жнецов. Гаррус ухмыльнулся: «Самое время для признаний».
-Ладно, дружище, извини,- Джокер, видя, как поменялось настроение друга, притих.- Женщины…
Глубокомысленно произнес Джефф и залпом выпил оставшийся напиток. Сморщившись от горечи, он поднял глаза на Гарруса. Тот больше не пил. Бокал с какой-то «турианской хренью», как ласково называл ее пилот, остался нетронутым. Весь вид Вакариана представлял собой глубокую задумчивость. И Джокер догадывался, чем она вызвана.
-Знаешь, если тебя это так волнует…- начал он.
-Что?- как-будто только что проснувшись, встрепенулся Гаррус, обращая на Моро внимание.
-Я говорю, если тебя это волнует, Шепард рядом. И я уверен, уж для кого-кого, а для тебя ее дверь всегда открыта,- подмигнул Джокер.
Полтора часа спустя Гаррус вернулся в батарейный отсек. В голове стоял настоящий бардак, этакий коктейль из тяжелых мыслей и алкоголя. Опустившись на стоящие у стены ящики, служившие ему и столом и стулом, когда понадобится, Вакариан прикрыл глаза. В сознании мелькали обрывки воспоминаний, все они касались Шепард.
Вот их первая встреча в башне Совета, следом отрывок, в котором она обвиняет его в беспечности при спасении доктора Мишель. Гаррус ухмыльнулся про себя. Он тогда ожидал восхищения со стороны женщины за прекрасную реакцию, а получил шквал обвинений. Регулярные разговоры в грузовом отсеке, при которых Шепард постоянно ставила его в тупик. Вроде бы вырвался из СБЦ, из этого гнезда формальностей и порядка, но свободней не стал. В самом начале их совместной работы, Гаррусу казалось, что его посадили на цепь. Только он поделиться с Шепард своими мыслями о необходимой расправе с Сареном на месте, не дожидаясь решения Совета, как Шепард потянет за эту цепь, говоря, что никогда не опустится на один уровень с преступником. И Гаррусу приходилось лишь опускать голову и внешне соглашаться с капитаном, чтобы поскорее закончить разговор. Он не желал ее слушать, считая, что она одна из тех, кто мешает ему работать. Еще один любитель все делать по правилам. Это раздражало, но не уважать он ее не мог.
Его старое дело, которое он не закончил в СБЦ по доктору Салеону, будто сломало ту стену непонимания, выстроенную Гаррусом. После этого их разговоры приняли другой вид. Не сухие комментарии по заданиям, а живые, наполненные смысла беседы. Турианец узнал ее, что она за человек, кем была до военной карьеры. Понял, почему она всегда борется за право на жизнь, даже когда это кажется бессмысленным и ненужным. Вакариан чувствовал, что стал для Шепард другом и ему это нравилось. Он был твердо уверен, что Шепард возьмет его на следующую миссию, и на миссию, следующую за ней, и на третью, и четвертую, и испытывал чувство превосходства, зная, что он для нее не заменим. Гаррус приобрел статус лучшего друга. Он на это даже не рассчитывал, но, черт! как ему это нравилось.
После Вермайера они всю ночь были вместе. Он знал, что Шепард придет, и заранее приготовил выпивку. Услышав за своей спиной ее шаги, Гаррус достал бутылки и молча протянул женщине стаканы. Она слабо улыбнулась, и они пошли в самый темный уголок, где просидели всю ночь, не проронив ни слова. Надо ли говорить, что бутылки едва опустели наполовину?
Гибель Нормандии SR-1, гибель Шепард потрясли Гарруса. Он привык думать, что она одна из тех, кто живет вечно, кого никогда не заберет смерть. Сколько раз они были на краю гибели? Невозможно сосчитать. И это только во время их погони за Сареном и Властелином. А до того? До их встречи? Разве не должна была она погибнуть на равнодушных улицах родной планеты? На Акузе, когда молотильщик методично перебил весь ее отряд? А подготовка агентов N7? Туда не берут людей, которые не готовы умереть. Нет, Шепард погибла из-за какой то случайности. Из-за того, что оказалась не готова. Она должна была быть готова ко всему! А она погибла. Вакариан понял тогда, что переоценил ее силы, сделал из нее супер-солдата, а Шепард оказалась обыкновенным человеком, который ради спасения друга, пожертвовал жизнью. И он снова злился. Злился на Кайдена, который оставил ее, потому что она так приказала, злился на людей, которые так быстро ее похоронили, как-будто им это было на руку, злился на себя, потому что злился на других из-за своего бессилия.
Гаррус решил почтить память своего первого настоящего друга, выполнив данное ей обещание. Он вернулся на Цитадель, вернулся в СБЦ. Вакариана там встретили с распростертыми объятиями. Еще бы, вернулся бравый офицер, который был с Шепард во время атаки «гетов под предводительством Сарена». Тьфу! Услышав это, его перекосило. На все его заявления, что Сарен был лишь марионеткой в руках/щупальцах/клешнях Властелина никто не обращал внимания, видимо решив, что парень слишком сильно стукнулся головой, во время какой-либо опасной миссии. Поэтому ему кивали, снисходительно улыбались и забрасывали его стол многочисленными бумагами и документами, прося «немедленно в них разобраться». И Гаррус не выдержал. Та же грязь, та же напущенная важность, привычка прятаться от реальности за красивыми отчетами. Он ушел. Не сбежал. Ушел, без права восстановления по собственному желанию, написав в пункте «причины ухода»: «невозможность выполнять свою работу». Его снова посчитали слишком горячим и нетерпеливым, но Гаррус теперь знал в чем смысл его работы, его стремлении к справедливости. За это он благодарил только Шепард, за, наконец, раскрытые глаза.
Два года прошли как в тумане. Но в тумане осознанном и таком желанном. Гаррус знал, за что он сражается и что не все средства для этого хороши. Он ценил своих людей, дорожил каждым. Команда видела в нем не заводилу, а истинного лидера. Лишь смутно зная его историю, Вакариана уважали, не ставили под сомнения его решения. Турианец дал им цель, он показал, что умеет решать проблемы и к нему тянулись. Может, в поисках защиты, может, из мести к бандитам, которых они истребляли, а может тоже верили в высшую справедливость. Так или иначе, вокруг него сплотилась группа людей, в которых Гаррус видел свою главную победу. Он часто думал, что Шепард может им гордиться, хотя она и не одобряла убийства, спланированные заранее, пусть даже и бандитов. Она признавала убийство только при необходимой обороне, когда противник не оставляет выбора. Но Гаррус заглушал эти мысли аргументами, что если они этого не сделают, завтра могут умереть невинные люди. Так что им, в некотором роде, тоже не оставляли выбора.
Первый раз Гаррус услышал новость о том, что Шепард жива от одного из членов своей команды. Это прозвучало, как гром среди ясного неба. Небрежно брошенное заявление: «О, а капитан Шепард оказывается жива» перевернуло все с ног на голову. Бросившись к напарнику, он попросил рассказать все, что тот об этом знает. В ответ Гаррус лишь получил: «В экстранете писали, вроде как жива». Вроде как? Как что? Как зомби? Как?! Он ослабил бдительность, за лучом надежды последовало предательство. Получив шанс вновь увидеть Шепард, он лишился в один момент всей своей команды. Ну, почти всей. Остался лишь один, Сидонис, и Вакариан дал себе слово, что убьет этого предателя, какой бы призрак перед ним не появился.
А призрак все-таки появился. Он узнал ее сразу, еще издалека. Прицел на снайперской винтовке приближал на достаточное расстояние, чтобы увидеть, как Шепард твердой походкой в сопровождении двух незнакомцев проходит по перекрытому ограждениями бульвару. Гаррус был удивлен, что она появилась именно здесь, в момент, когда ему так отчаянно нужна помощь. Но он еще не знал, что она пришла сюда именно за ним, а она не знала, кого увидит под маской Архангела. Гаррус видел, как Шепард остановилась на открытом участке и завязала разговор с одним из стрелков. Турианец навел на нее винтовку, секунда, и она, громко вскрикнув, видимо от неожиданности, отпрыгнула в сторону. Гаррус ухмыльнулся: «Не стой так открыто. Словно напрашиваешься».
Их встреча была неизбежна. Только услышав вызывающее «Архангел?», он тяжело вздохнул. Ну вот, точка невозврата. Медленно, как в замедленной съемке Гаррус отошел от ограждения, перед этим не забыв пристрелить одного из этих самонадеянных стрелков, потянулся к застежке на шлеме и снял его. Личность Архангела теперь раскрыта. Смешно было наблюдать, как вытянулось лицо Шепард, как-будто это не она исчезла из его жизни «умерев», а он, и теперь она смотрит на него, как на восставшего из мертвых. «Шепард»,- произнес он и понеслось.
Один за другим наемники падали замертво, дуэт Вакариан-Шепард снова пел под аккомпанемент перестрелки и периодических ободряющих реплик. И Гаррус вдруг понял, как ему этого не хватало. Случайно поймав ее взгляд, полный счастья и облегчения, Вакариан понял, что он теперь не один. И шанс выбраться из этой переделки теперь не крошечный, а просто очень маленький.
Взрыв, женский крик, темнота. Больно, духи, нестерпимо больно. Гаррус думал, что большей боли он и не знал, но ошибался. «Гаррус… Гаррус, держись… Ты не можешь так уйти… Не оставляй меня, пожалуйста». Она бессвязно лепетала эти слова ему на ухо, хаотично ощупывая его тело. В голосе Шепард, а ее голос он узнал бы при любых обстоятельствах, было столько мольбы, столько отчаяния, что Гаррус ужаснулся и с силой раскрыл легкие и рывком открыл глаза, машинально сжимая винтовку. «Гаррус!»,- в голосе послышалось облегчение, и турианец понял, что будет жить. Хотя бы ближайшие пять минут.
И снова он на Нормандии, снова Шепард его капитан и снова впереди маячит грозный враг. Теперь никто никого не обманывает, шансы вернуться живыми очень малы. Все к этому готовы, все знают, на что идут. Но становится ли от этого легче? Нет. Но приоритеты меняются. Гаррус не отказался от своей мести Сидонису, он сразу об этом Шепард сказал. Она попыталась смягчить его, изменить радикальность его взглядов, но Вакариан был непреклонен. И тогда они оставили разговоры об этом до поры до времени, возвращаясь к реальности.
Что-то менялось между ними. Гаррус не задумывался об этом, но замечал, что теперь он обращал внимание не только на взгляды Шепард, но и на то, как она выглядит. Раньше ему это было безразлично. Человек и человек каких сотни. Но теперь… Он наблюдал, как заживают шрамы на ее лице, как ее походка становится неровной, когда она думает, что на нее никто не смотрит. Однажды, проходя мимо медотсека, он заметил в окне Шепард, которая сидела на кушетке, необычно согнувшись, положив голову на ладони. Церберовскую форму она сняла, оставшись в одном нижнем белье, и Гаррус смог разглядеть каждый шрам и порез на ее теле. Он не задумывался, как Миранде удалось восстановить Шепард, Вакариан просто был ей благодарен. Теперь же он стоял и смотрел на своего капитана, своего лучшего друга, свою лучшую подругу и… не узнавал. Не узнавал себя. Гаррус внезапно почувствовал смущение от того, что он стоит и смотрит на нее, на ее тело и не может оторваться. Обводит глазами ее фигуру, задерживаясь глазами на талии, и снова переводит взгляд на шею и плечи. Волосы, едва достававшие до лопаток, распущены и ложатся причудливыми волнами на ее спину и едва касаются груди. Гаррус сглотнул. Это кажется странно-красивым. Шепард не видит Гарруса, и он этим пользуется, зная, что не может быть замечен. Сколько бы он так простоял, неизвестно, но неожиданно показалась доктор Чаквас, и Вакариан, как мальчишка, наблюдавший за девчонками в раздевалке, сбегает, радуясь, что его не увидели и взволнованный тем, что увидел он.
Гаррус боролся с этими воспоминаниями, с этими странными ощущениями, когда он думал о Шепард. И на какое-то время ему это даже удалось. Вакариан убедил себя, что это просто… просто… В общем, убедить себя было совсем не просто, но он это сделал. А потом весь самоконтроль полетел к черту во время их обоюдно провоцирующего разговора, который состоялся после его встречи с Сидонисом, закончившаяся совсем не так, как ожидал Гаррус. Он пощадил турианца, предателя, убийцу своих товарищей, потому что Шепард в очередной раз нашла какой-то крючок, за который дернула, взывая его к милосердию. Он не хотел с ней разговаривать после этого, не хотел заново переживать те минуты, когда Вакариан был на грани уже выстрелить в Шепард. Гаррус несколько дней старался не встречаться с ней взглядом. Ему казалось, что, только посмотрев в них, она все узнает. О всех его мыслях, терзаниях, не только насчет Сидониса, но и его до конца непонятных ему самому чувств к Шепард. Все изменилось, когда он поговорил с Тейном. Этот разговор состоялся по инициативе Криоса, что было само по себе удивительно. Он сам пришел к Гаррусу в батарейный отсек и сказал то, что Вакариан услышать никак не ожидал. «Шепард сказала тогда, что пусть лучше ты будешь ее ненавидеть, чем она даст тебе стать убийцей». И Тейн ушел, оставив турианца наедине со своими мыслями. А потом тот самый разговор, который навсегда изменил их отношения. Шепард тогда выглядела по-другому, говорила по-другому, действовала неожиданно смело, будто боялась, что если хоть на секунду остановится, то передумает и момент будет безвозвратно упущен. Ее взгляд, ее тело говорили сами за себя. Руки чуть заметно дрожали и она оперлась ими на консоль калибровки. Шепард была взволнована, дыхание участилось, а щеки порозовели от смущения и собственной смелости. Гаррус никогда ее такой не видел и в первые минуты растерялся. Он не думал, что Шепард сразу пойдет в наступление, турианец надеялся, что право первого хода останется за ним, но она взяла все в свои руки. Это навевало на мысли, что этот разговор Шепард задумала задолго до того, как он состоялся. Или же это ее минутное влечение? Нет, она не из таких. И от этих мыслей Вакариан с одной стороны все больше запутывался, а с другой все становилось предельно просто. И только он привел мысли в порядок, как она его оставила, сказав, что не торопит его и что ей, как и ему нужно об этом еще раз подумать. Но на деле все было уже решено. И он, и она это прекрасно понимали.
С каждым разговором, с каждым днем их взаимное влечение становилось все очевиднее. И они уже не делали из этого тайну, хотя открыто об этом не объявляли. Но в свете атак Коллекционеров им все меньше удавалось побыть наедине, даже просто поговорить. Счастье, если удавалось выкроить хотя бы пару часов на отдых, что уж говорить о большем. Но это ничуть не гасило их чувств. Наоборот, заботу друг о друге они проявляли на миссиях, нежность проскальзывала в едва заметных переглядываниях, привязанность ощущалась в случайных прикосновениях, при неожиданных столкновениях на корабле.
И лишь перед атакой на базу Коллекционеров Гаррус понял, что играет с огнем. Что или он, или она могут не вернуться живыми на этот раз. Он будет сожалеть всю жизнь о том, что не случилось, обвиняя время, которого всегда не хватает. И пробежав глазами еще раз по всем статьям, любезно предоставленными Мордином, о контакте турианца и человека и возможных последствиях (хотя Гаррус уже знал все наизусть, благодаря ежедневному перечитыванию и одной, весьма бурной и запоминающейся лекции доктора Солуса), он прихватил лучшую бутылку вина и с предвкушением, хотя и с некоторым страхом, направился в каюту капитана.
-СУЗИ, открой дверь,- тихо попросил Гаррус, стоя перед комнатой Шепард.
-Хорошо, Гаррус,- дверь с шипением открылась, и Вакариан решительно зашел внутрь.
Он на мгновение изумился. Шепард в комнате не было и все его причины, придуманные им, чтобы объяснить, почему он к ней заявился, вдруг оказались ненужными. Прислушавшись, он услышал, как из боковой комнаты доносится шум воды. Значит, она в душе. Что ж, тем лучше.
-СУЗИ, заблокируй, пожалуйста, дверь. И не подслушивай,- снова обратился Гаррус к ИИ и медленно подошел к аквариуму, в котором плавала одна единственная рыбка, видимо еще не заморенная Шепард голодом.
-Хорошо, Гаррус. И удачи,- Вакариану в голосе СУЗИ послышалась ухмылка, от чего турианец почувствовал смущение.
-Эмм… Спасибо, СУЗИ.
Минуты тянулись мучительно долго. Несколько раз он уже хотел пойти и постучаться к ней, чтобы поторопилась, но Гаррус вовремя себя останавливал, напоминая себе, что это будет, как минимум невежливо. Наконец, шум воды прекратился, и Шепард вышла из душевой, закрыв глаза и потирая шею. Вакариан невольно ей залюбовался, но услышав слабое «Кхм-кхм», он очнулся. Хотя, скорее он попал в сон наяву из-за того, что случилось потом.
Проснувшись через несколько часов, Гаррус не сразу понял, где он находится. Но увидев слабое свечение аквариума и стойку с миниатюрными фигурками кораблей, Вакариан улыбнулся. Значит не сон. Он повернул голову и увидел Шепард. Она еще спала, положив голову на ладони и прижавшись к нему всем телом. В спящей Шепард было что-то неземное. От нее веяло вселенским покоем и умиротворением. Гаррус теперь точно знал, где его место. Рядом с ней и никак иначе.
-Гаррус?- раздался тихий механический голос СУЗИ.
-Да?- чуть отчужденно ответил Вакариан, все еще не сводя с Шепард глаз.
-Час до прибытия. Вам следует поторопиться,- к голосу СУЗИ прибавился довольный голос Джокера.
-Да, да, уже встаем,- пробурчал турианец, даже не делая попыток подняться.
-Я все понимаю, дружище, теплая постель…- разошелся пилот.
-Джокер…- зло начал Гаррус.
-Красивая женщина…
-Джокер…- уже почти с рычанием протянул Вакариан, отворачиваясь от женщины в поисках кнопки связи, чтобы отключить ее.
-Чувство…- и тут связь неожиданно прервалась. Гаррус с удивлением посмотрел на Шепард, только сейчас заметив, что она уже проснулась.
-Он просто не знает, когда остановиться,- промурлыкала Шепард, держа руку на кнопке связи.
-Все-таки разбудил,- вздохнул Вакариан, приподнимаясь на локтях.
-Ага,- Шепард убрала руку с передатчика и потянулась к турианцу.- Я то ждала, что меня разбудит поцелуй.
- Поцелуй?- специально-равнодушным голосом переспросил Гаррус, хотя внутри уже разливалось знакомое тепло.- Какой поцелуй?
-А вот какой!- воскликнула Шепард, бросаясь к нему в объятия и ища его губы своими.
Через несколько секунд, еле оторвавшись от друг друга, Гаррус, переводя дыхание, проговорил:
-Для утреннего поцелуя очень… смело. И он требует продолжения,- хитро посмотрел на Шепард Вакариан, потянувшись к ней, обхватив рукой ее талию.
-Не, не, не… - ласково отстранилась женщина, проводя рукой по его лицу, очерчивая шрам, мягко поглаживая его.- Все остальное потом, а сейчас боевая готовность номер один.
Встав с кровати и обвернувшись простыней, она направилась в душевую. Проводив фигуру Шепард взглядом, пока она не скрылась с поля зрения, Вакариан на секунду закрыл глаза и, решительно поднявшись на ноги, отгоняя сладостную негу, принялся собираться на Самоубийственную миссию.
Воспоминания медленно перешли в сон, и Гаррус неожиданно для себя заснул, спустившись на пол и облокотившись спиной на ящики. Основное освещение было отключено и его фигуру можно было различить только благодаря красным аварийным лампочкам. Шепард уже десять минут стояла и смотрела на него. Полчаса назад к ней обратился Джокер, разбудив при этом, и попросил, чтобы она пошла сейчас же к Гаррусу в главную батарею. Напрасно она пыталась добиться от него ответа, зачем. Пилот на все отвечал: «Просто так». Она, не долго думая и нацепив первое, что было под рукой, кинулась на третью палубу. И сейчас ее охватили те же самые воспоминания, что и Гарруса, как только она его увидела. Его грудь медленно поднималась и опускалась в такт ее дыханию. Вздохнув, Шепард пошла в глубь каюты, стараясь идти как можно тише. Она достала покрывало из глубины каюты и, вернувшись обратно, накрыла им Гарруса. Своими манипуляциями она разбудила турианца, который, почти не моргая, наблюдал за ней. Немного помявшись, капитан аккуратно присела рядом с ним, положив свою голову ему на грудь. Шепард даже не заметила, что уже минут пять является объектом пристального внимания со стороны Гарруса, который ничем не выдавал свое пробуждение.
-Я тебя люблю, Гаррус,- тихо прошептала Шепард, забираясь к нему под покрывало.
-И я тебя,- еле слышно ответил турианец, но она этого уже не услышала, мгновенно уснув спокойным и мирным сном.
Гаррус пару секунд смотрел на нее, потом закрыл глаза и, приобняв одной рукой Шепард, притянув к себе поближе, подумал: «Надо обязательно сказать это утром, когда проснемся».
|
0
