Словно хищник в ожидании своей новой жертвы, турианец таился в самом темном углу клуба. Ритм музыки и полумрак окутывали его, а алкоголь немного замедлял мысли. Он наблюдал за многочисленными посетителями. Юные азари, утопающие во внимание мужчин, что-то обсуждающие волусу, бурно отдыхающие солдаты Альянса.
Прошло уже много лет со дня победы над Жнецами, он стал СПЕКТРом, занял подобающее место в Иерархии, но он так и не научился жить без нее. Он утопал в работе, беря самые опасные задания, в которых шанс на выживание приравнивался к нулю. Но все это не имело для него, никакого значения, все его чувства, все ощущения, все потеряло для него смысл жизни. Единственное, что им двигало - это злость, неописуемая, все поглощающая злость. Она съедала турианца изнутри, оставляя взамен лишь пустоту. И эта пустота затягивала его, все дальше и дальше, доводя до безумия. Он злился на Джейн, на то, что она оставила его, на то, что он больше никогда не сможет коснуться ее бархатной кожи, вдохнуть ее аромат, посмотреть в ее глаза. Шепард стала его навязчивой идеей… призраком, который он везде искал. Он вспомнил, как когда-то давно именно здесь он пригласил Джейн на танец, как неуклюжа она начала двигаться и как страстный ритм танго поглотил их в своем вихре.
Турианец сделал ещё один глоток, всматриваясь в толпу. И тут он заметил её. Она стояла спиной, на другом конце от барной стойки, ненавязчиво болтая с каким-то солдафоном Альянса. Он что-то жестикулировал и смеялся, а она лишь кивала. Её короткие волосы плавно колыхались при каждом кивке, сползая на глаза, а она легким движением откидывала их назад. Эта легкость и грациозность что-то смутно напоминали турианцу, по телу пробежал знакомый холодок возбуждения - от кончиков пальцев до самого сердца, учащая его сердцебиение. То было предвкушение. Предвкушение того, как эта девушка окажется в его когтистых лапах, такая беспомощная и слабая. Как он будет наслаждаться ей, как его руки будут скользить по ее тонкой бархатной коже, а его когти будут впиваться в нее. Как она, словно змея, будет извиваться под тяжестью его тела. А потом, когда он закончит, она будет корчиться и кричать от боли, когда он будет холодным лезвием ножа проводить по её нежной и чувствительной коже; как лезвие будет плавно входить в её плоть, принося мучительную агонию. Он представил, как она будет жадно заглатывать воздух, цепляясь за свою жалкую короткую жизнь. Эта картина, возникшая в его голове, вызвала у него дикое возбуждение, и теперь все, что он хотел, это чтобы этот гребаный человек оставил её в покое, лишь тогда он сможет воплотить все свои фантазии и желания в жизнь. Но сейчас ему надо лишь терпеливо ждать, не выдавая своих намерений - ведь попасться он никак не желал.
Долго ждать не пришлось. В скором времени солдат, видимо, понял, что с этой крошкой ему сегодня ничего не светит и ушел, оставив девушку пить в одиночестве. Она неторопливо повернулась так, что турианец легко смог рассмотреть её лицо. Она слегка улыбнулась и для него эта улыбка означала приглашение. Да она была красива, настолько красива, что не убить ее было бы преступлением. Он шел медленно, словно гепард, подбирался к своей жертве.
- Еще стаканчик? – ухмыльнувшись, спросил он. Его голос был сладок, а взор опасен.
Девушка окинула его взглядом настолько знакомым, что турианец почувствовал резкую боль, словно острый предмет вонзили в его сердце.
- Ну, попробуй, - заигрывая, произнесла девушка, - я Тейла, а как зовут тебя, загадочный незнакомец?
- Гаррус Вакариан, что предпочитаешь?
- Бокал вина, - игриво ответила девушка.
Туреанец сделал заказ и снова обратился к девушке.
- Где ты работаешь? – с улыбкой спросил он.
- Флот Альянса, а ты?
- Специальный корпус тактической разведки, - с ухмылкой ответил турианец.
- М… и что, такое действует на девушек? – игриво спросила Тайла.
- Как видишь да.
Они еще долго сидели и общались, но вся эта информация была ему не интересна. Это больше походила на то, как хищник играет со своей жертвой, перед тем как убить ее. В скором времени он пригласил ее к себе. Она согласилась, и они отправились к нему.
Оказавшись в его квартире, он резким движением развернул ее к себе и зажал ей рот, схватив девушку в свои железные объятия. Огромная волна ужаса накрыла ее сознание, и ей овладел панический страх. Он стал оттаскивать ее к кровати и не медля раздевать. Нет, он не просто расстёгивал ее застежки на штанах, он рвал их потому, что она нужна была ему вся. Турианцу нужны были ее голые сопротивляющиеся ноги, ее напрягающаяся грудь, ее уворачивающиеся губы. Ему нужно было ощущать тепло и близость ее молодого тела, чтобы выпить из ее цветка весь нектар, овладеть ею. К тому же, ее плачевное положение усугублялось ещё и тем, что в ней стали бороться два противоположных начала: первое - это боль, бремя позора и глубокое отчаяние, а второе - это сладострастие и нарастающее вожделение. Причём очень часто последнее оказывается настолько велико, что вытесняет первое, при этом только усиливаясь. Тайла начинала терять рассудок и полностью оказывалась в его безграничной власти. А он не торопился. Турианец был не прочь поиграть с ней. Он раздел ее догола и, обняв, стал ласкать как любовник. Гаррус заставил ее трепетать от вожделения, открывая перед ней всю безграничную похоть, которая доселе так глубоко была запрятана в ней. Он начал ласкать ее грудь, чтобы уплотняющиеся соски чувствовали жар его дыхания. Турианец впивался своими острыми когтями в ее нежное тело, кусал ее шею и наслаждался каждой каплей ее багрово-красной крови, которая так сладко скользила по ее формам, спускаясь все ниже. Он вплетал свою руку в ее волосы, с силой отклоняя голову девушки назад. Да, он наслаждался каждым ее вздохом, каждым вскриком. Он резко развернул ее спиной к себе, обхватив ее бедра, впиваясь в них когтями. Турианец не хотел смотреть на ее лицо. Нет, не потому, что она была не красива, а лишь потому, что он боялся, боялся вспомнить… Гаррус, резко вошел в нее, его движения начинали набирать звериную скорость. В этот момент с губ Таилы слетел протяжный стон. Стон от незнающего границ вожделения раздающегося у нее внутри невероятной горячей волной. Она покорно расставила ноги и, выпятив свой похотливый задик, упиралась руками в стенку кровати в покорном ожидании. Одной рукой он задавал ритм, держа ее на бедре, другой он ухватился за ее волосы, до боли отклонив ее голову назад. Толчок, еще и еще, и с каждым разом все сильнее, все яростнее проникая вглубь нее. Ярость стала окутывать турианца еще сильнее, он резко развернул ее. Закрыв глаза, чтобы не смотреть на нее он продолжал еще быстрее, еще свирепей. Стоны девушки лишь поджигали его животное желание. Он понимал, что ей больно, и от этого хищная улыбка озаряла его лицо. В скором времени ураган утих, также скоро, как и разгорелся. Турианец отошел от девушки, которая закрыв глаза, легла на кровать. Он подошел к настенному шкафу и достал свой нож. Взяв клинок в руки, он почувствовал его ледяную сталь, такую же холодную, как и он сам. Обхватив рукоять ножа еще крепче, он медленно стал подходить к своей жертве. В предвкушении неописуемого экстаза глаза турианца излучали необычайное наслаждение. Он подошел к кровати, как вдруг внутри него, словно, что-то перевернулось. Боль пронзила его сердце. Он увидел ту, что потерял, ту из-за которой он оправдывал себя. Ту которую он всем сердцем любил и эта любовь обернулась для него ядом. Ядом, который так медленно сжигал его изнутри, поедал его, превращая в монстра. В того, с кем он боролся и в того, в кого он превращался по наступлению ночи. Однако, вместо того, чтобы загореться в обжигающей ярости ещё больше, его сердце сжалось на миг, будто бы скованное в железные цепи. У него не осталось сил ни чтобы двигаться, ни даже дышать. На глазах выступили слезы, а в голове вертелась лишь одна фраза: "Джейн... Джейн... "Он вспомнил... Вспомнил эту улыбку, вспомнил запах ее тела, ее прикосновения. Боль пронзила его. Осознание всего того, что он натворил, обрушились на него, как гром среди ясного неба. Нет, он больше не мог... Не мог жить без нее, не мог больше ненавидеть и злиться. Он подошел к шкафу с оружием, достал оттуда пистолет и подошел к окну. На тумбочке возле него лежала рамка. Он поднял фотографию. Эта было последнее сделанное фото, он посмотрел на него в последний раз. Звук выстрела пронзил комнату и бездыханное тело турианца рухнуло на пол.
Теперь он свободен. Свободен от тяжкого бремени вины, от боли и отчаянья. Теперь он там, где так отчаянно старался оказаться все эти годы, принимая на себя каждый удар пули.
Девушка с короткими темными волосами стояла за барной стойкой, медленно потягивая содержимое своего стакана. Быстрым и уверенным шагом к ней направился турианец. Когда он подошел на расстояние вытянутой руки, девушка обернулась.
- Гаррус, любимый мой! Я же говорила, что буду ждать тебя в баре.
|
0
