Глава 6

В коридоре мелодично звякнула выдвижная панель почтового ящика, извещая о том, что посылка прибыла. Лениво и нерасторопно турианец снялся с "нагретого" места на диване и пошел извлекать присланную вещицу.

- Оперативно, однако. Не ожидал, - Вейн хмыкнул, достал запечатанный крупный, но легкий пакет, набрал на панели защитный шифр и побрел обратно. Из комнаты ему ответил спокойный, немного ироничный женский голос:

- С тех пор, как мы поймали уродов, которые грабили и убивали курьеров, почта стала работать намного лучше. Впрочем, не сомневайся - твою несчастную подушку сами посыльные наверняка перетряхнули вдоль и поперек в поисках кредитов.

Офицер хмыкнул, на минуту забрел на кухню, где избавился от упаковки, после чего проследовал на свое место.

Первый свой выходной из положенных трех он и Ник проводили непривычно тихо и спокойно. Наконец никакой стрельбы, никаких бандитов, "Светил", Жнецов, райзен...

Даже непривычно как-то. Вейн уселся на диван и вернулся к чтению новостной ленты, теперь подложив под шею действительно чертовски удобную, как и говорилось в рекламе, подушку для турианцев. Краем глаза он периодически ласково посматривал на Николь, за низким журнальным столиком занимающуюся своими делами. Нацепив на голову простенький визор-лупу, обложившись всевозможными деталями для апгрейда и починки, инструментами и платами, его любимая девушка перебирала оружие. Что поделать: кто-то в свободное время вышивает крестиком, кто-то - выращивает микроскопические анемоны, ну а кто-то переукомплектовывает свои любимые винтовки.

В квартире царила теплая, удивительно расслабленная атмосфера. Вейну казалось, что после того, как все открылось - все прошлое и настоящее, все былые грехи и настоящие чувства - Ник стала намного спокойней и уверенней. Он смог принять ее такой, какой она стала, и из ее поведения исчезла былая порывистость и нервозность, ощущение "не своей тарелки". От этого и самому Вейну было вольней дышать...

Впрочем, избегая переносного смысла, дышать ему как раз-таки стало тяжелее: при осмотре в лазарете штаба медики выявили у турианца трещину трех позвонков и смещение ребер. Открестившемуся от госпитализации - еще бы! три дня валяться в больнице, вот не хватало! - офицеру прописали мощный пара-панацелиновый гель, на чем и отпустили домой. По счастью, у прочих участников ОД проблем со здоровьем не наблюдалось - у Ник от былых повреждений не осталось даже шрамов.

- Что в новостях? - спросила девушка больше для того, чтобы завязать беседу, чем чтобы узнать информацию.

- Взорвался топливный погрузчик, несколько десятков жертв... Накрыт склад красного песка... Чистка среди "Когтей"... ну это мы знаем... Про последнюю операцию, кстати, нет ни слова. Наверное, не хотят народ пугать.

Ник тихо хмыкнула и поправила свой чуть съехавший "монокль":

- Жителей "Омеги" не так-то просто напугать. Тот, кто отважился тут жить, уже априори ничего не боится.

- Смелое заявление, - турианец одарил светловолосый затылок любимой ироничным взглядом.

- Ну, в разумных пределах, конечно, - Ник с видом чудаковатого часовщика обернулась к соседствующему с ней на диване офицеру. - Я почти закончила. Чем будем обедать?

У Вейна защемило в груди - и отнюдь не из-за травмы. Как давно он не ощущал этого спокойствия, уюта, милой семейной атмосферы! Ответ на вопрос он практически промурлыкал, чем заставил Николь удивленно вскинуть бровь и улыбнуться:

- Было бы невероятно мило, если бы ты что-нибудь приготовила. За два последних года мне до смерти надоел фастфуд.

 

Через полчаса с кухни уже потянуло чем-то очень и очень вкусным: Ник решила запечь овощи - если данный продукт можно было так назвать - с протеиновым сублиматом. Вейн подобрался к источнику аромата поближе, однако был встречен в штыки (вилкой) и возмущениями по поводу того, что традиционное турианское блюдо воняет тухлыми помидорами. Понятия не имея, что такое помидоры, офицер решил не перечить, лишь с улыбкой извинился. Кто ж знал, что их разноамнокислотная пища может еще и по-разному ими восприниматься на запах? 

К слову говоря, сейчас турианец вполне мог бы и попробовать те самые неизвестные ему помидоры: в штабном лазарете он попросил вживить себе микрокапсулу с противоаллергенным препаратом пролонгированного действия. Предприняла ли на данный счет какие-то меры Ник, было Вейну неизвестно... Но ведь не поднимешь же такую деликатную тему вот так просто, ни с того, ни с сего?

Решив отложить данный, довольно специфический вопрос на потом, турианец расслабился и просто наслаждался приятным запахом и отличным видом на дорсальную часть колдующей что-то над мультиваркой Николь: аккуратные босые ступни, длинные ноги, затянутые в черные леггинсы, притягательные округлости чуть повыше, прямая, довольно широкая спина с узкой талией, и высокий, переливающийся в искусственном свете золотисто-белый хвост волос... Идеальное произведение искусства, живое воплощение стремящейся ввысь, гармоничной, стройной скульптуры.

Но тут идеал громко ругнулся и громыхнул кулаком по столу.

- И вот как чистить эту долбанную кочерыжку?

Вейн обнажил зубы в укоряющей ухмылке, вставая с табурета и спеша на помощь. А все-таки, не было ли у Николь в роду кроганов? 

- Не нервничай. Смотри, это не сложно, - турианец встал позади злящейся девушки и, вытянув вперед руки, взял полупрозрачный нож и непокорный овощ. - Держишь его вот так и поддеваешь вот тут... 

Дальнейшие объяснения застряли у турианца в горле. Ник, стоящая к нему спиной, как-то очень быстро остыла от своего праведного гнева на продукт, расслабилась и прильнула всем телом к неровной, с выступающим килем, груди Вейна. Ненавязчиво проведя рукой по скрытому домашней одеждой бедру, она томно проворковала: 

- Ты показывай-показывай. Я смотрю.

Не слушающимися руками офицер кое-как продолжил очистку продукта. Нельзя сказать, чтобы Николь сильно помогала ему в этом деле: близость теплого манящего тела, приятный запах от шелковистых волос, едва ощутимые прикосновения все больше наглеющих рук заставляли выполнять действия практически на автомате. Вейн чувствовал, что его самоконтроль начинает трещать по швам.

- Эм-м... ну вот. Ты хочешь, чтобы я все доделал? - в голове шумело так, словно он хлопнул рюмку виски натощак. 

- Так ведь все уже сделано. Насколько я знаю, эту штуку нужно только нарезать кольцами и добавить в готовое блюдо - а оно как раз почти готово... - заигрывающие интонации в голосе Николь, откровенный язык ее тела стремительно уносили мысли турианца из гастрономической области в сторону спальни. Но ведь нужно сначала доделать обед... и спросить... и все обсудить...

Ник плавно развернулась к нему лицом и, хитро улыбнувшись и изящно облокотившись на столешницу, провела босой ножкой по его тонкой голени. Офицер сглотнул. Волна опаляющего изнутри, перебивающего дыхание жара окатила его с ног до головы, и он, повинуясь уже инстинктам, а не голосу разума, одним резким жестом двинулся вперед и рывком сдвинул прочь со стола все лишнее. Миллиметры между напряженными телами, застывшими друг напротив друга, казалось, искрили от едва сдерживаемого порыва.

- Погоди. Ты пр-редприняла меры?

- Конечно, - девушка медленно, откровенно соблазняя, приподняла край своей облегающей футболки и продемонстрировала маленький квадратик пластыря-антиаллергена на плоском животе.

- Это... это хорошо, - в попытке по привычке сдержать эмоции и рассуждать здраво, что категорически не удавалось, Вейн терял способность связно изъясняться. Казалось бы, все превентивные меры приняты, но успокоиться и отдаться моменту теперь мешал лишь один, но достаточно весомый факт: турианец переживал, что своей неопытностью и грубоватой натурой причинит любимой дискомфорт, а может даже боль...

Словно прочитав эти мысли, Николь доверительно заглянула в янтарные глаза и, привстав на цыпочки и нежно обняв своего турианца за шею, шепнула:

- Не бойся. Если что-то будет не так - я скажу...

Ласковых объятий и горячего дыхания у уха оказалось достаточно для того, чтобы последний моральный бастион дал огромную трещину, спуская на длинном поводке почти животную страсть: с глухим рыком Вейн подхватил Никки под колени и усадил прямо на стол, тут же пускаясь в подробное изучение ее острых плеч, крепкой спины и поясницы. Восторженно пискнувшая, девушка выгнулась в осторожно, но жадно оглаживающих ее тело руках и склонила голову набок, подставляя беззащитную шею для опасных зубов.

Аромат тонкой женской кожи пьянил и возбуждал, а ее мягкость и податливость вызывали смутные, странно противоречивые желания гладить, ласкать, кусать и царапать одновременно... Длинный фиолетовый язык медленно прошелся от немного деформированной ключицы до аккуратного уха, и Вейн ощутил, как вцепилась зажмурившаяся от удовольствия Николь в ткань его домашней куртки, как сбилось ее глубокое, такое особенное дыхание. Значит, это ей нравится... А если попробовать так? Обогнув ушную раковину, кончик языка поиграл с мочкой, после чего скользнул по нижней челюсти, а затем снова вниз, к плечу... не сдержавшись, турианец легко куснул тонкую светлую кожу, чем вызвал глухой стон - и тут же переполошился:

- Прости! Я...

- М-м-ф, продолжай! - в распахнувшихся, огромных, горящих глазах девушки плескалась расплавленная платина; казалось, если сейчас Вейн прекратит, она сама накинется и искусает его до полусмерти. Подстегнутый этим голодным, жаждущим взглядом, турианец преисполнился решимости: что ж, может человеческие женщины и впрямь не такие неженки, какими кажутся на первый взгляд?

Тонкая белая футболка с треском разошлась под затупленными, но все еще достаточно опасными когтями - Ник же в ответ намеренно грубовато стащила с Вейна его куртку; со смесью восторга и интереса оглядев частично покрытый плотными пластинами торс, она огладила пальцами редкие участки более тонкой кожи, чем вызывала приятные, но немного схожие с щекоткой ощущения. 

Почти не разрывая зрительной связи, они как завороженные трогали, гладили, изучали тела друг друга, распаляясь от каждого нового прикосновения; глаза в глаза, сплетая дыхание... Не имея возможности поцеловать Николь так, как это сделал бы человек, Вейн провел влажным языком по ее раскрасневшимся губам, пока еще не смея вторгаться в рот; в ответ Ник резким движением закинула ноги на его, будто бы для того и созданные, острые бедра и притиснула вплотную к себе. Этот жадный, агрессивный жест невероятно завел турианца: прочертив по спине девушки шесть резких царапин и вызвав этим вскрик, он заставил ее замолчать наглым проникновением в розовый рот. Завязавшаяся борьба влажных разноцветных языков перешла в беспорядочные поцелуи Николь в твердые губные пластинки, челюсти и мандибулы. Ее взмокшие ладони бродили в районе его талии, желая, но не решаясь исследовать ту часть, что пока что была скрыта по одеждой.

Когда тонкие пальчики, наконец решившись, робко, но настойчиво пробрались под ткань домашних брюк, Вейн окончательно потерял способность думать рационально.

Все мысли вылетели из гребенчатой головы, а тело перешло в автономный режим, сейчас желая лишь одного - обладать, владеть, иметь в своем полном и безраздельном властвовании мягкое, податливое, горячее существо, так откровенно жаждущее, чтобы его покорили...

С голодным утробным рычанием турианец подхватил девушку под бедра, заставив повиснуть на своей шее, и, безапелляционно и собственнически поддерживая ее за ягодицы, потащил свою "жертву" в спальню.

 

Обвившая Вейна руками и ногами и висящая на нем, как детеныш лемура, где-то на середине лестницы Николь внезапно вспомнила:

- Погоди... у тебя же спина повреждена, тебе нельзя тяжести таскать! Немедленно поставь меня на землю, я тяжелая.

Турианец лишь покрепче перехватил свою ношу, совершающую поползновения к побегу.

- Черта-с-два.

В янтарных глазах, находящихся сейчас прямо напротив ее глаз, кружили в медленном танце пламенные демоны. Ник пробрала легкая дрожь... Этот Вейн был ей незнаком: он был настойчив, напорист, властен - даже опасен - но при этом чертовски сексуален. И он просто сводил Николь с ума...

Добредя до комнаты и распахнув дверь пинком ноги, он уронил ее на не по-солдатки мягкую кровать и навис сверху, опираясь на согнутые в локтях руки.

- Золушка сама напросилась. Сама захотела, чтобы принц стал... - он склонился к шее Николь и медленно, словно смакуя вкус кожи, провел по ней языком, - чудовищем.

- Ха-ахх... это из другой с-сказки... - девушка не сдержала сдавленного стона. От угловатого жесткого тела, находящегося в сантиметрах от нее, шел жар - такой, словно по венам турианца текла не синяя кровь, а раскаленная красная лава; и Николь таяла от этого жара, как белая парафиновая свеча. 

Вдыхая ее запах, Вейн начал неспешное движение вниз от шеи девушки к ее груди, в то время как Ник гладила пальцами его затылок прямо под гребнем, чем вызывала очень приятные ощущения. Решив не церемониться с остатками одежды, турианец просто-напросто перекусил тонкую лямку лифчика, чем породил волну негодования, которая, впрочем, быстро сменилась тихим постаныванием после того, как он провел влажным языком по аккуратной окружности персикового цвета с маленьким выступающим соском. 

Внезапно Ник вскрикнула, дернулась и зашипела; Вейн моментально отпрянул, с беспокойством оглядывая свою полуголую девушку.

- Черт! Твои зубы... - впрочем, Никки быстро сменила гнев на милость. - Просто будь аккуратнее, пожалуйста...

Вновь воодушевленный ее ласковым, чуть осоловевшим взглядом, турианец вернулся к прерванному занятию.

Гибкий и длинный фиолетовый язык увлекся игрой с забавными, симметрично расположенными окружностями; каждое новое осторожное движение, ласка и щекотка, надавливание и легкое скольжение заставляло Николь извиваться под Вейном, изгибаться, царапать тупыми ногтями его покрытую экзоскелетом спину и капюшон. Вволю насладившись сдавленными стонами и срывающимся дыханием, он продолжил свою "экскурсию", спускаясь все ниже и ниже, пока путь не преградила совершенно неуместная в данной ситуации одежда. Аккуратно, чтобы не оцарапать нежную кожу, но довольно настойчиво, турианец стянул с девушки леггинсы, оставив ее в одном нижнем белье. 

Духи, какие же у нее красивые ноги! Длинные, изящные, без рудиментарных отростков на икрах, с аккуратной стопой и маленькими смешными пальчиками... Вейн провел по изгибу стопы языком, и Ник, хихикнув, отдернула ногу.

- Щекотно же!

Он шевельнул мандибулами, улыбаясь в ответ. Какая же она... прекрасная. Полулежит на подушке, нежная, почти обнаженная, с румяными щеками и растрепавшимися, рассыпавшимися по плечам и спине волосами, немного стесняющаяся, но сквозь смущение - горящая, страстная... желающая.

Собственное желание расцветало внизу живота как огненный цветок-анемон, шевеля фиолетово-синими лепестками, призывая сорвать мешающую одежду, овладеть и утолить, наконец, свою жажду.

Словно читая мысли по одному лишь только взгляду, Николь села на кровати и робко потянулась к Вейну, намереваясь уравнять их положение: домашние штаны, неловко снятые чуть дрожащими руками, полетели на пол. 

- Эм-м... турианцы не носят белье? - щеки Ник полыхнули красным, и Вейн едва сдержался от того, чтобы разразиться щелкающим смехом. Какая же она все-таки забавная!

Покачав головой, он прилег рядом, предоставляя любимой возможность изучать свое тело. Длинные тонкие пальцы пробежались по его неровным из-за выростов бокам, огладили тонкую талию, щекотнули внутреннюю сторону бедра и замерли в нерешительности; крадучись, они осторожно подобрались к чему-то скользкому и горячему, выступающему из почти сплошной пластины экзоскелета в паховой области. 

- Это... он?

- Кхм... угу.

Девушка опустила глаза вниз, невольно наблюдая за тем, как его разгоряченная прикосновениями плоть выдвигается вперед, уже не скрывая свою истинную длину... А ему казалось, Ник не может покраснеть сильнее. Усмехнувшись, он придвинулся ближе и лизнул ее в губы.

- Хах... фиолетовый... - Николь вновь осторожно пробежалась пальцами по влажной пиковидной головке, чем вызвала сдавленный грудной стон у своего возлюбленного, - ну надо же.

- Вполне... мф-ф-ф... обыкновенный, - слова с трудом строились в связное предложение; ощущения от ставших гораздо уверенней и размашистей движений Ник полностью перекрывали способность офицера адекватно мыслить. После особенно приятного, дразнящего прикосновения, Вейн рыкнул и опрокинул Николь на спину.

Платиновые глаза заволокла пелена желания; грудь девушки тяжело вздымалась, персиковые ореолы потемнели и набухли, а бедра непроизвольно терлись о покрывало и о друг дружку; не церемонясь больше, турианец поддел тонкую ткань белья когтями и его постигла печальная участь бюстгальтера. Впрочем, Никки больше не протестовала - она лишь подалась вперед, еще ближе, теснее, жарко дыша ему прямо в чуть приоткрытый рот, и закинула длинные ноги на угловатые бедра.

Это было словно приглашение. Открыто высказанное желание прямо сейчас разделить с ним его жажду, его желание, его страсть... разлить внутренний огонь на двоих - и сгореть в его пламени без остатка. Вейн качнулся вперед, и одним лишь скользящим касанием вырвал из груди своей возлюбленной безмерно сладкий стон - и чуть не свихнулся. Она дрожала в его руках, и в ее горячечном дыхании слышалась мольба...

- Если будет больно... не молчи, - сиплым шепотом выдавил турианец.

Полузакатившиеся глаза и короткий кивок были ему ответом.

Плавное движение - и он погрузился в теплую тесноту, мягко и насколько возможно плавно, стараясь не сорваться и не спустить с поводка дикую натуру раньше времени. Николь под ним коротко вскрикнула и прогнулась, закусывая алую нижнюю губу белыми зубами.

- Все хорошо? - пробилось сознание сквозь сумасшедшие чувства.

- Да!! Да... продолжай... - впрочем, Вейну уже и так было понятно, что его любимой все нравится: язык тела говорил красноречивее любых слов. Девушка изогнулась к нему навстречу, неосознанно скребя ногтями по защищенным экзоскелетом плечам, кусая губы и глотая собственные стоны.

И он отпустил себя.

Обрушив все барьеры, сорвавшись и разметав все моральные бастионы, все опасения и преграды, страсть и желание рванули огненным вулканом, заставляя разум уступить слишком долго сдерживаемым инстинктам. 

Врываясь в полыхающее огнем тело с силой и почти первобытным голодом, турианец едва ли не до крови кусал девушку за плечи, получая в ответ такие же колючие укусы в шею, царапал тупыми когтями бедра, ощущая ее ногти в своей спине, рычал и хрипел, вслушиваясь в громкие требовательные стоны, перемежающиеся с умоляющим скулежом. Форменное безумие и безудержная страсть... Ни один наркотик не пьянит и не сводит с ума так, как любовь и истинное желание!

Апогей безумства накрыл их почти одновременно: Николь как-то по-особенному вскрикнула и дернулась, стиснув бедра почти до спазма, и от этого тугого сжатия не сдержался и Вейн. Взрыкнув, он прогнулся всем позвоночником, отдавая своей возлюбленной свой жар - и получая взамен неописуемое блаженство...

Темнота, перекрывшая на секунду ясное зрение, полыхнула яркими пятнами-звездами, и Вейн провалился в нее, смакуя каждый отзвук сладости и легкой боли, плещущейся в угловатом, сухопаром теле...

 

- Уф-ф... обалдеть..! Это было просто... невероятно... - пробормотала блаженствующая Ник, свернувшаяся калачиком рядом с его расслабленным телом; растрепанная и взмокшая, она была все так же прекрасна, как и раньше, и турианец приобнял ее, придвигая поближе к себе. Такая милая, такая беззащитная, мягкая, сладкая... в этот миг хотелось бросить весь мир к ее ногам, заставить всю вселенную целовать маленькие - и такие смешные - пальчики ее ног...

Он вдохнул запах ее волос, встопорщившихся "петухами" на макушке. 

Расслабление и ощущение близости, неподдельного чувства родства душ и притяжения тел словно мягким бризом окутало все существо турианца...

Николь сладко потянулась и вздохнула. 

Секундой позже - принюхалась.

- Черт возьми раздери тебя за ногу! Обед!!! Я ведь ставила мультиварку на таймер!

Как есть - голяком, со стекающей по бедрам вязкой светло-фиолетовой субстанцией, Ник сорвалась с кровати и рванула вниз - спасать подгоревшую пищу. Вейн глухо, разочарованно ухнул, нехотя отпуская от себя любимую. 

Стоила ли подпорченная пища такого поспешного бегства? Определенно нет.

Стоит ли попытаться продолжить этот прекрасный день там, где они его начали?