Разрушенное доверие.
Она убивала каждого, кто вставал у нее на
пути. Столько раз показывала ему как нужно поступать, поэтому когда он
попросил, практически умоляя, помочь ему с Сидонисом, он не ожидал что
она сделает что-то иное чем улыбнется и скажет «отличный выстрел», как
она делала в прошлом.
Но нет, не в этот раз. Сейчас она спорит с
ним. Смотрит так, словно никогда не видела его раньше, и он абсолютно
также смотрит на нее в ответ. Кто, черт побери стоит перед ним? Пытаясь
убедить его «оставить как есть» - позволить Ему уйти. Она никогда в
своей жизни такого не допускала.
Он был на линии огня, но этот…
этот трус даже не пытался оправдать свои действия. Он просто…принимал
их. Будто он понимает, будто может вникнуть в последствия своего
поступка. Словно он может ощутить вину за погубленные жизни. И Шепард –
Шепард стоит под прицелом. Предавая его своими словами и действиями,
совсем как Сидонис.
История повторяется.
Его палец дрожит
на триггере, борясь с искушением сделать два выстрела вместо одного.
Ярость кипит в нем, требуя отмщения. Нашептывая, убеждая, что они
заслуживают это. Изменники. Оба.
Затем ее голос раздается из
наушника, и он сдается. Его слова грубы, когда он позволяет мерзавцу
уйти без единой царапины. Несколько секунд он наблюдает как предатель
скрывается, поблагодарив Шепард по пути, и ощущает как челюсть дрожит от
досады.
Он убирает винтовку за плечо, выключает передатчик и
идет прочь от них. Прямо сейчас, потребность причинить боль, убить
кого-либо слишком сильна, и он просто не доверяет самому себе настолько,
чтобы идти куда-то рядом с Шепард.
Он идет в ближайшую аллею,
проклиная себя за такой неудачный расклад – дорога заканчивается
тупиком. – он явно не в себе прямо сейчас, когда появляется Шепард, за
плечом которой через мгновение возникает как призрак Тэйн.
Ее
лицо полно сочувствия, эмоции легко читаемы как всегда.
-Гаррус, мы
можем поговорить?
-Не подходящий момент, Шепард.
Он
отпихивает ее плечом, проходя мимо – замечая удивленное и даже в чем-то
огорченное выражение на ее лице – и направляясь в сторону нижних
уровней. Она отпускает его. Абсурдно, но это сердит его. Он хочет
бранить ее, кричать, рвать и метать до болезненных ран, как те что она
оставила ему, но она не дает ему шанса и вместо этого просто стоит в
аллее, опустив руки.
Пожалуй, он мог бы выпить.
***
Он
оказывается в баре, пребывающем на уровне между «Логовом Коры» и
«Загробной жизнью», правда не имеющем такой же впечатляющей атмосферы.
Но он находится в забытых закоулках Цитадели и алкоголь сравнительно
дешево стоит. Кроме Заида, он не мог представить чтобы кто-то из экипажа
Нормандии вообще знал о существовании этого места.
И это место
идеально подходит для его цели.
Он успевает осушить три четверти
бутылки убийственного Палавенского виски (вкус горьковатый, но
достаточно крепкий - судя по жужжащему ощущению в голове, утром будет
совсем паршиво) когда наконец кивает азари, подмигивавшей ему с другого
конца бара. Она медленно улыбается, что он опознает как попытку
выглядеть соблазнительной (он провел достаточно времени возле
представительниц женского пола азари и людей чтобы распознавать эти
знаки) и приближается к нему. Он позволяет себе на мгновение оглядеть ее
изгибы, перед тем как она фактически виснет на нем.
Это не его
стиль, по правде говоря. Никогда не пересекал линию. Но этой ночью все
пошло не так, как он планировал и даже алкоголь не сумел ослабить
напряжение, сжимавшее его как удавка. Уже много времени прошло с тех
пор, как он был с женщиной, поэтому он решил, что возможно это все что
ему сейчас нужно. Снять напряжение. В отсутствие турианок в обозримом
пространстве, азари вполне достойный вариант.
Немного времени
уходит на разговор, и вот он уже следует за ней в одну из задних
комнаток и еще меньше времени проходит прежде чем она оказывается у него
на коленях, его броня частично снята – с некоторыми затруднениями из-за
особенностей турианской внешности – и ее пальцы скользят по его гребню.
На
мгновение в его затуманенном алкоголем сознании, ее кожа молочно белая,
а глаза пронзительно зеленые. Он тихо рычит и прогоняет образ из
головы, видя перед собой теперь интригующе синий цвет. Он хватает ее за
бедра и прижимается к ней, скользя грубым языком по ее шее. Она
изгибается от прикосновения, хихикая.
Его злит этот звук и прежде
бурлящая в венах кровь застывает.
Она отклоняется назад и
проводит кончиками пальцев по его покрытой шрамами щеке до затылка когда
вдруг оказывается сброшенной с его колен – выпихнутая с возмущенным
возгласом.
«Одевайся и вали отсюда».
Голос Шепард дрожит
от отвращения, она стоит у выхода, скрестив руки на груди и ожидая ухода
азари. Глаза девушки нервно стреляют в сторону зажатого в руке
коммандера тяжелого пистолета М6. Образ совсем неуместный, учитывая тот
факт, что Шепард успела надеть повседневную одежду после их последней
встречи, но это все равно достигает своей цели и спустя несколько минут
они совершенно одни в крошечной комнате.
Она несколько мгновений
недовольно смотрит на него, прежде чем опустить руки и сделать шаг
вперед. Он чувствует, как кровь снова начинает бурлить в его теле,
обостряя ощущения.
- Какого черта ты тут делаешь, Гаррус?
Его
нижние челюсти возмущенно дергаются. Он все еще зол на нее. Эмоции
вертятся в его животе как клубок змей. Но теперь он еще и раздражен и
все еще на взводе, поэтому без малейшего стыда широким жестом указывает
на свое полураздетое тело.
- Полагаю это совершенно очевидно,
Шепард.
Ее глаза скользят по обнаженной коже его груди и
спускаются к талии, прежде чем подняться выше. Ее щеки заливаются
румянцем.
-Чушь собачья, Гаррус. Я не это имела в виду, и ты это
прекрасно знаешь.
Она огорчена, и это заставляет ее тело
напрячься. И в ее повседневной одежде он не может удержаться чтобы не
отметить все ее тонкие черты и изгибы, не так сильно отличающиеся от
бесцеремонно вытолканной азари.
Он наклоняет голову, гнев
начинает перерастать в что-то иное, когда ее напряжение возрастает в
ожидании его ответа. Жар начинает охватывать его тело и физическое
доказательство его возбуждения, которое было немалым даже до ее
появления, начинает проявляться все сильнее. Он выплевывает слова, сам
не зная с какой целью.
- Мне жаль, Шепард. Но полагаю я не обязан
тебе объясняться. Мы оба знаем, что Нормандия никуда не денется в
ближайшие часы. То, как я провожу мое свободное время, касается только
меня.
Она вздыхает, ее плечи опускаются. Она кладет пистолет на
стоящий рядом стол и прислоняется к стене. Он наблюдает, увлеченный тем,
как ее ладонь скользит по ее коротким волосам. Его тело неожиданно
напрягается при виде этого действия. Он не уверен, имеет ли его реакция
прямое отношение к ней или просто сказывались события ночи. Потребность
расслабиться любым путем.
- Просто…. Это не похоже на тебя,
Гаррус.
Эти слова, осуждающие, регулярно повторяемые слова ломают
его контроль, и он вскакивает с кресла и прижимает ее к стене. Его тело
отделяют от нее лишь прижатые к ее плечам руки.
- Эти слова в
очередной раз доказывают, насколько плохо ты меня знаешь, коммандер.
Его
голос низко вибрирует, насыщенный кипящим в его груди гневом.
Она
не колеблется и не дрожит. Он и не ожидал от нее такого, от любого
другого да – но никто другой и не оказался бы на ее месте. Вместо этого
она прислоняется к стене, перемещаясь от него, и встречает его
убийственный взгляд.
- Кого ты пытаешься обмануть, Гаррус? Себя
или меня? Потому что с моей позиции все выглядит как полная фигня.
Он
ощущает ненависть в этот момент. За то, что она не дала ему пристрелить
Харкина. За то, что отговорила убивать Сидониса. За то, что научила
жить одним образом, добиваясь справедливости, прежде чем умереть, а
теперь пытается переписать все, что вложила ему в голову. Она не та, что
была прежде. Но он то остался прежним.
Он обдумывает ее слова,
затем проводит пальцем по ее щеке, лаская шрамы и спускаясь к ее горлу и
низкому вырезу ее кофты.
- Возможно, ты просто не знаешь меня
вовсе. Тебя долго не было рядом, Шепард.
Он скользит когтем по ее
ключице и его нижние челюсти вздрагивают, когда он улавливает изменение
в ее запахе – страх смешанный с чем-то ранее незнакомым. Он
наслаждается звуком ее дыхания, толчками бьющегося в ее горле. В глубине
сознания он понимает, что будь он более трезв, то никогда не позволил
бы себе подобных действий, но эти мысли быстро исчезли, слишком слабые,
чтобы что-то изменить.
Он следит за своей рукой, двигающейся по
ее плечу, ниже по талии, прежде чем сжать ее бедро. В какой-то момент,
он точно не помнил, его тело прижалось к ней, блокируя ее у стены. Одна
ее рука упирается локтем в стену, другая лежит на его плече, пальцы
широко растопырены. Оборонительная поза – обозначает, что она может
оттолкнуть его в любой момент, если ей так захочется. Но она не сделала
этого.
Странно, что до этой ночи он никогда не задумывался о
межвидовых связях. Зато за последние пару часов смог выяснить, что
совместим не с одним, а даже двумя видами.
Она снова что-то
говорит, и это отвлекает внимание от ее бедра под его ладонью, на ее
лицо. Он видит ее мягкий язык – непохожий на его собственный –
выскользнувший, чтобы облизнуть губы. Он не имеет представления, что
она говорит – так громко стучит в его ушах кровь, и он решает
игнорировать ее слова полностью и прижимается к ней еще сильнее. Он
сдавливает когтями ее бедро, ощущая как они вонзаются в нежную кожу. Он
прикасается лицом к ее горлу и глубоко вдыхает. Он награжден неожиданным
клацаньем ее челюсти, когда она замолкает.
Он притягивает ее к
себе, ее руки меняют положение, скользя по его плечам и шее. Она по
природе прохладнее чем он и прикосновения к его разгоряченной коже
оставляют потрясающе бодрящее ощущение. Его собственные руки уже под ее
одеждой, лаская такую невероятно нежную кожу ее живота. При этом первом
прикосновении, она задыхается и прижимается к нему, ее нежные губы и
деликатный язык играют с неповрежденной стороной его лица.
«Гаррус…»
Его имя звучит как стон и это выводит его из себя. Сегодня он не желает
быть ласковым. Не тогда, когда она отказала ему в удовольствии убить
Сидониса. Его не волнует насколько это плохо, он хочет наказать ее за
это. Рычание зарождается в его груди, и он начинает срывать с нее
одежду, не обращая внимания на чувствительную кожу. Он не пытается быть
нежным. В результате одежда летит на пол. Она не обращает на это
внимание, прижимая его ближе к себе.
Кожа ее горла такая теплая,
он ощущает как возбуждающе пульсирует кровь под ней, и инстинкты
подсказывают ему укусить – и он делает это. Ее тело напрягается, и он
смутно замечает что прижимавшие его руки сжались в кулаки. Но он не
обращает на это внимание. Он сильнее сжимает когти, вонзая их глубже и
она выкрикивает что-то, но он не слышит что именно. Он словно комок
противоречивых эмоций – гнева, страсти и потребности. Все плавится
воедино и он перестает думать о чем либо ином, кроме нее. Ничто больше
не способно отвлечь его внимание.
Он отталкивается от стены, не
зная куда намерен идти с ней, но внезапно мысль озаряет его и он толкает
ее на пол. Она со стуком приземляется, и он наслаждается теплой волной
воздуха, обвившей его при ударе. На ее лице ошеломление, и слабый голос
на задворках его сознания с новой силой начинает убеждать его
остановиться и переосмыслить ситуацию, напоминая что она могла серьезно
ушибить голову. Но он отметает сомнения и вместо этого переворачивает ее
в привычную для него позицию.
Она начинает бороться с его
напором, но ее движения лишь усиливают его возбуждение. Бьющееся в нем
напряжение достигает пика и он прижимает ее к полу – ее лицо лежит на
грубом ковре, застилавшем пол. Одна рука упирается ей в спину, оставляя
царапины на нежной коже, в то время как другая двигается между ее ног,
маневрируя и скользя – когда наконец достигает ее влажного жара. Ее тело
пытается отодвинуться прочь от его прикосновения, но он слишком далеко
зашел, не способный уже отвлечься.
И ох – он никогда не испытывал
ничего подобного! Она мягкая и гибкая там, где турианки жесткие и
неумолимые. Каждое движение в ней кажется сказочным, и он быстро теряет
контроль. Каждый толчок все грубее предыдущего, ее стоны и крики
усиливают его возбуждение еще сильнее.
Настолько возбужденный, он
не удивился что не продержался долго и достиг пика, издав дикий рев
уткнувшись в ее шею. Он чувствовал, словно его протащило через черную
дыру, каждое ощущение было многократно усилено, прежде чем все
закончилось. Захлестывавшие его эмоции наконец-то пришли в норму и он
вздохнул с облегчением, радуясь освобождению. Он расслабился, всем телом
прижимаясь к ней. Спустя несколько секунд он осознал что она пытается
скинуть его с себя и он откатился в сторону, с полуоткрытыми глазами.
Когда
он наконец приходит в себя настолько, чтобы открыть их полностью, он
смотрит вверх и видит как она спешно натягивает одежду. Он пытается
сказать что-то, заметив текущие по ее шее и бедрам струйки крови. На ее
лице наливается огромный синяк.
Тяжелое чувство в желудке
возвращается и он быстро поднимается на один локоть.
- Шепард?
С
рычанием она поворачивается к нему, ее кулак летит по широкой дуге и
приземляется на его лице, отправляя его обратно на пол.
Несколько
минут проходит прежде чем он сумел поднять голову, когда она уже была
полностью одета. Кровь сочится из дыр в ее одежде и пистолет, забытый до
этого на столе, зажат в ее ладони.
Он пытается приблизиться к
ней, но она наводит на него пистолет, дуло меньше чем в метре от его
головы и он замирает. Ее голос срывается:
- Держись от меня
подальше, Вакариан!
Она поднимает воротник куртки, прежде чем
открыть дверь за своей спиной. Ее глаза неотрывно следят за ним, пока
наконец дверь не захлопывается за ней.
Глядя на дверь, он
чувствовал как силы покинули его и ненависть с новой силой закружилась в
голове. На этот раз направленная на него самого.
- Что сделаешь
ты, если кто-то предаст тебя?
- Не знаю, но я бы не позволила
этому изменить меня.
|
0
я в восторге
