Воспоминания словно блики солнечного света на воде. Можно восхищаться ими, наблюдать, но нельзя прикоснуться или превратить в действительность. Они лишь видения, призраки вещей и людей, которых ты утратил, тени чувств, которые тебе довелось испытать. Они напоминают о том, что ты сделал неправильно, что мог сделать иначе.
***
Воздух был наполнен запахом горящих деревьев, пылью и чем-то странным, металлическим. Он дышал с трудом и не только из-за воздуха: похоже у него были сломаны все рёбра и раздроблены пластины на груди. Не так давно он сумел выбраться из-под завала, одна нога уже даже не болела, а онемела полностью. Он никак не мог отвести взгляд от каркаса Властелина. Пожинатель оказался слишком близко к Башне. Ему бы радоваться уничтожению этого порождения ужаса, но Гаррус чувствовал только бесконечную печаль. Не горе, нет, до этой стадии он ещё не дошёл. Скорбеть Вакариан будет позже, когда найдут её тело. Если там есть что искать.
Шепард. «Бегите!» - крикнула она и столкнула их с лестницы вниз. Мгновением позже огромный обломок Властелина упал туда, где она стояла. Этого ей не пережить. Никому не пережить. И не имеет значения, что она чертовски хороший солдат, выносливый и безжалостный. Она умерла из-за стечения обстоятельств, оказалась не в то время не в том месте.
- Капитан Андерсон! Они тут, мы нашли их!
Ни он, ни Рекс не пошевелились, когда техники Альянса расчистили путь, ведущий из руин его жизни к миру снаружи. Миру заслуженной этой победой славы и годам жизни, ждущих их с Рексом впереди.
Он почувствовал, как Андерсон присел рядом, но не отвёл взгляда от ног. Его правая нога, которую он не ощущал, была покрыта кровью. Но не раны были причиной, он не мог вынести ещё один взгляд на останки Властелина.
- Всё хорошо, вы в безопасности, - старый капитан положил руку ему на плечо. – Где коммандер? Где Шепард?
Рекс зарычал, а он только закрыл глаза и помотал головой в беззвучном горе. Собрал осколки мужества и сумел посмотреть на обломки, скрученный и обожжённый металл, разрушивший верхние этажи Башни Цитадели вместе с чем-то необъяснимым в его душе. Он не знал, что было там раньше, сейчас же это была бездна боли.
Он увидел слёзы в глазах Андерсона, когда человек понял молчаливый ответ. Хотел бы он сам уметь плакать. Может, так было бы проще выносить эту боль.
Один из техников помог ему встать на ноги. Он тяжело опёрся на мужчину, надеясь, что тот достаточно силён. С онемевшей ногой ходить самостоятельно Гаррус был не в состоянии. Шепард. Почему он позволил ей толкнуть их с лестницы, вместо того, чтобы сделать это для неё, сделать всё, чтобы она выжила?
Неожиданный звук заставил его остановиться. Он забыл о раненной ноге, об ослепительной боли в сломанных рёбрах, сопровождающей каждый вздох. Развернулся, ощущая абсолютно тщетную надежду и говоря себе, что это бесполезно, Шепард никак не могла…
И увидел её, карабкающуюся по обломкам и плитам, обожжённую, покрытую кровью, поддерживающую сломанную руку здоровой. Рекс низко удивлённо заворчал, когда она подошла к ним, страдающая от боли, но с довольной улыбкой на лице.
- Кошмарно выглядишь, Гаррус, - сказала она, игнорируя Андерсона, смотревшего на неё с отвисшей челюстью.
- А ты ещё хуже, - ответил он и внезапно заключил её в объятия, удивив этим жестом даже самого себя. Она судорожно вздохнула и напряглась, но почти сразу расслабилась и обвила руками его талию.
- Не смей больше так меня пугать, - прошептал он, зарывшись лицом в её волосы, пахнущие пожаром и кровью, запахами битвы. Бездна боли в его душе исчезла, теперь можно было взглянуть туда. То, что он увидел под дружеской привязанностью, то, чем эта привязанность могла стать, если бы он позволил… это одновременно ужасало и восхищало.
Они вскрикнули от боли, когда Рекс сгрёб их в охапку, смеясь и говоря что-то об их «гребаной удаче». Гаррус вздохнул и посмотрел на Шепард, наткнувшись на её пристальный взгляд, который был удивлённым и очень тёплым одновременно.
- Пошли, тебе нужно попасть к доктору до того, как ты истечёшь кровью до смерти, - сказала она и улыбнулась. А он не мог вспомнить, какой была его жизнь до неё. Он не мог представить, что он будет делать, если потеряет её.
***
Воспоминания и как ветер над пустыней. Могут принести облегчение, нежно коснуться кожи, а могут ослепить, бросить посреди бесконечного пространства, где некуда пойти. Могут сотворить мираж, чья единственная цель – исчезнуть, как только ты протянешь к нему руку.
***
- Я это устраиваю только на годовщину Торфана, но мы же заслужили чуток веселья после такого успеха, верно?
Его выписали из клиники раньше неё, видимо, травма головы оказалась серьёзнее, чем казалось на первый взгляд. Несколько раз Гаррус навещал её, но большую часть времени был занят подачей заявления на возобновление программы обучения на Спектра. Бюрократическая волокита и бумажные заросли – то, что он ненавидел больше всего на свете, хотя сейчас у него был стимул сделать всё как можно быстрее. Ему потребуется оценка способностей, и Вакариан надеялся, что Совет позволит Шепард провести её.
Нехватка свободного времени и Аленко мешали ему видеться с ней, так что он был шокирован, открыв дверь квартиры и увидев её, стоящую на пороге с пакетом бутылок в руке и неуверенной улыбкой на лице.
- Само собой заслужили, - он пропустил её внутрь. – Когда они тебя выписали?
- Три дня назад, - она уселась на диван и протянула ему бутылку. – Не знала, что тебе нравится, так что пришлось положиться на добропорядочность консультанта в турианском магазине. Приятный парень, кстати. Клановые метки очень красивые.
Он не ответил и отхлебнул алкогольный напиток. Сладкий ликёр с Палавена, один из его самых любимых. Вздохнул с удовольствием и попытался забыть, как Шепард восхитилась клановыми отметинами какого-то незнакомого турианца. Не получилось.
- Так, - сказала она после минутного молчания, - ты разговаривал с отцом?
- Да, - нахмурился Гаррус. – Я ошибался. Новости его не убили. Зато он захотел убить меня.
Шепард посмотрела на него. Ей не нужно было даже спрашивать, чтобы он понял. Он задумался над тем, насколько всё было бы проще, если бы она была турианкой.
- Он сказал, что гордится мной. А потом снова стал старым знакомым ублюдком и заявил, что эта миссия должна была убедить меня, что от Спектров одни неприятности и мне нужно вернуться в СБЦ. Он будет рад видеть меня новым директором.
- Директор Вакариан? – Улыбнулась Джейн. – Звучит мило.
- Ну, не судьба, - пожал он плечами. – А когда я ему сказал мы, эм, поспорили. Он сказал, что не допустит, чтобы я был Спектром, а если я не передумаю, я ему больше не сын.
Она слушала, приоткрыв от удивления рот.
- Добавил, что я позор семьи Вакариан и ушёл.
- Я… Да… Да уж, недолго он гордился, - прошептала она и открыла ещё одну бутылку.
- Меня это не особенно волнует, - размышлял он. – Пора мне уже самому распоряжаться своей жизнью. Я всегда пытался соответствовать его ожиданиям и ни разу этого не получилось. Я просто… Меня от этого уже воротит. Я просрал всю жизнь, преследуя призрак его одобрения и не поймал его. С меня хватит.
- Тогда, за просранные жизни, - Шеард подняла тост и коротко усмехнулась. – О своей я могу сказать тоже самое. Но, в отличие от тебя, я не могу это изменить. Больше не могу.
Он хотел сказать ей, что она не права, но не хотел лгать ей. Просто не мог лгать ей. Это было бы неправильно.
- За нас, значит, - была его очередь произносить тост. – За двух людей, с просранными жизнями, которые стали героями.
- Наверное, они не ожидали, что у нас всё получится. Если бы ожидали, они выбрали одного из героев с Элизиума в кандидаты на должность первого Спектра-человека. Что ж, сюрприз, Мясник с Торфана теперь герой, - внезапно хихикнула она.
- Знаешь, когда-нибудь о Торфане забудут.
- Может и так, - пожала она плечами. – Но не семьи тех солдат. И, честно говоря, я не хочу, чтобы они забывали. Я горжусь тем, что сделала, не как сделала, а что. Если бы не я, террористы увели в рабство и убили ещё тысячи людей. Ценой оказалась жизнь моего взвода. И бессонные ночи. С этим я могу жить.
Гаррус знал, что она может. Ещё он знал, что она пожертвовала куда большим, но или не хотела думать об этом или не осознавала вовсе. Скорее всего первое.
Он вздохнул и сменил тему разговора на более нейтральную. Планируя сильнее напиться, прежде чем задать вопрос, который крутился у него на уме, уже некоторое время. У него было время поразмыслить о призраке… чувств, которые он обнаружил в своём сердце, в тот бесценный момент у останков Властелина. Гаррус знал, что было бы правильнее не позволить им превратиться во что-то серьёзное, но он никогда не был правильным турианцем.
- Скажи, - изрёк он, наконец, - где ты потеряла Аленко? Он же почти жил в клинике.
- Я, ммм… - Шепард нахмурилась и потянулась за новой бутылкой. Он понял, почему она ненавидит «утро после отгула на берегу». – Мне нужна передышка. И время подумать.
- Что-то случилось?
- Отношения подошли к быстрому и ожидаемому концу. Кайден… Он хороший человек, но он хочет больше, чем я могу дать. Я не могу ответить ему взаимностью. Он мне симпатичен, я его уважаю, но что бы там между нами ни было, это не любовь. Взаимное желание, основанное на отчаянии и стрессе. Или что-то вроде того. Честно, я даже не знаю могу ли я вообще любить.
- Шепард…
- Любовь – это слабость, - продолжала она, будто не слыша его. – Я солдат, мне непозволительно иметь слабости. Они могут меня убить.
- Шеп, не надо так с собой.
- Просто я выбрала не чувствовать, Гаррус, - она посмотрела на него, и в её взгляде он увидел решимость и страдание. – Так проще. И не так больно.
- Если сейчас не так больно, потом будет больнее. Обнаружить, что разговариваешь с пустыми стенами. Это хреново. Ты и правда этого хочешь, когда закончится срок службы?
- Гаррус, я космопех. Особые силы. И, чёрт побери, знаменитый первый Спектр-человек, как меня любят называть. Ты думаешь я проживу так долго, чтобы выйти в отставку? Невозможно. Даже если… Что ж, я свой путь выбрала давным-давно и я решила быть одна.
Он протянул руку и нежно сплёл их пальцы вместе. Она моргнула и посмотрела ему в глаза.
- Ты не одна, Шепард.
***
Воспоминания и как пламя свечи, колышущееся на ветру. Могут осветить жизнь и указать путь, а могут погрузить душу во тьму, оставить без света и тепла, потерявшимся и замерзающим, сломленным и одиноким на краю бездны, где что бы ты ни сделал, всё будет напрасно.
Гаррус Вакариан был сломлен и потерян, когда закрыл дверь своей квартиры и отправился в один из маленьких космопортов Цитадели. Он бросил тренировку на Спектра, снова. Они ничему не могли его научить, не после безумной погони за Сареном, только привязывали его к Цитадели. Его тошнило от станции, от бюрократии, от дебильного Совета, который дискредитировал всё, за что сражался экипаж Нормандии, от толп народу, которые вели себя как ни в чём не бывало. Он был совершенно пуст внутри, отец отрёкся от него, ему некуда было пойти и не было места, которое можно назвать домом. Пламя его свечи погасло.
Шепард умерла.
***
Два года спустя он точно понял, что она имела в виду, говоря, что не чувствовать проще. Месяцы проведённые на Омеге выжгли его дотла, его идеализм был разорван на куски, чувства и надежды обратились в пыль. Никто не вспоминал прошлое, никто не узнавал в нём Гарруса Вакариана, героя Цитадели и спасителя галактики. Он и не заботился обо всех титула и почестях, полученных после битвы за Цитадель. Просто ещё одно лицо в толпе, очередная потерянная душа, борющаяся за жизнь без особой на то цели. Вселенная будто отдалась в руки энтропии: всё разваливалось на части и позволяло дрейфовать между океаном утрат и бездной разочарования. Там, где раньше были уважение и дружба к Шепард, теперь были бесконечные боль и горе. А зародыш чувств, готовый развиться во что-то новое, был похоронен глубоко под останками прежнего Гарруса. Он страдал от предательства, боли, горя. Отчаянная жажда мести была единственным чувством, оставшимся в его душе.
Сейчас слова Шепард были правдивы как никогда. Он не хотел чувствовать. Не хотел торчать в этой сраной галактике, мире без неё. После её смерти прошло уже два года, но время так и не залечило раны и, видимо, не залечит никогда.
Гаррус посмотрел вниз на мост и убил первого наёмника точным выстрелом в голову. Три группировки объединились, чтобы прикончить его. Это после того, как он три месяца срывал им операции. Как и всё, что он когда-либо делал, это закончилось катастрофой. Настало время вернуть должок душам тех, кого он подвёл. И сделать всё как надо он мог одним единственным способом – взять винтовку и дать ей станцевать смертельный танец ещё один, последний раз. Пока не опустится занавес над его жизнью жалкой жертвы собственных амбиций и неверных решений. В конце концов, наёмники убьют только его тело, движимое горем и яростью.
Потому что, в глубине души, он уже мёртв.
|
0
Спасибо за качественный перевод)
