Часть 1. Последняя брань. Пролог
«Люди, одержимые любовью, становятся слепы и глухи ко всему на свете, кроме своей любви. Они так же не принадлежат себе, как рабы, прикованные к скамьям на галере». Уильям Сомерсет Моэм. Луна и грош
Непривычная звенящая тишина повисла над полем боя. Запах дыма больше не ощущался в воздухе. Звуки выстрелов не раздавались вокруг, как и приказы командующих, и стоны боли раненых и умирающих. И это поначалу даже немного ошеломляло, словно неприятная громкая, но ставшая неотъемлемой частью жизни всех слушавших её на протяжении столь длительного времени музыка вдруг стихла, принеся с собой странное откровение: тишина ещё хуже. Хуже, потому что никто пока не знал, что теперь делать с этой тишиной и как жить дальше.
Всё дело в том, что война закончилась… перемирием. Кому-то – в основном простым солдатам – в глубине души это казалось надругательством над светлой памятью и самопожертвованием тех, кто отдал жизнь, защищая интересы своего народа; другим заключение мира представлялось неким проявлением слабохарактерности. Однако большинство всё же приняло окончание боевых действий как что-то хорошее хотя бы потому, что теперь можно было вернуться домой, к семье. А вот представители высших командований враждовавших сторон имели свой взгляд на вещи, но такие ведь и должны мыслить широко и глобально и понимать, что кровопролитие давно стало бессмысленным. Только вот немногим в голову приходил вопрос, почему войну не прекратили раньше? Не сразу после того, как она началась? Почему именно сейчас, когда вмешался Совет Цитадели? И куда, собственно, смотрели политики все пять лет, пока шли тяжелые бои за каждый клочок земли на стольких планетах? Кто дал право этим самым политикам говорить теперь, что война началась из-за недоразумения?
Люди, видите ли, нарушили запрет на активацию ретранслятора 314 по незнанию, а турианцы с необдуманной поспешностью решили напасть… Неужели Совет Цитадели не знал этого пять лет назад? А если знал, то почему придерживался принципа невмешательства? Не по той ли причине, что эта война была кому-то выгодной, она и тянулась так долго? Выгодной хотя бы потому, что межгалактическое общество видело в людях угрозу для своего благополучия.
Впрочем, нашлись и те, кому было плевать на всё вышеперечисленное - те, кто использовал войну в личных целях, и кого неожиданное перемирие взбесило больше всего.
И вот теперь посреди посадочной зоны разворачивалась весьма занимательная картина.
- Приказано отступать! Они провозгласили перемирие! – завопил в очередной раз темноволосый мужчина, пытаясь затащить в шаттл с эмблемой военно-космических сил Альянса Систем рыжеволосую коммандос. – Приказ высшего командования!
Вокруг тел обоих возникло бело-голубое свечение биотики, что свидетельствовало о накале страстей.
В следующий момент темноволосому бедолаге достался хук правой от указанной коммандос.
- Чихать я хотела на ваше высшее командование и на ваш Альянс, лейтенант! Это моя операция! Я здесь главная! – крикнула она, притом её зелёные глаза гневно пылали, что не предвещало ничего хорошего, особенно для лейтенанта.
Мужчина поморщился, потёр свободной рукой ушибленную скулу – удар у его командира был ещё тот – и тяжело вздохнул, думая, как бы вразумить пребывавшую в неистовстве женщину. Он неплохо изучил рыжую бестию за последние пять лет… но, будучи весьма рассудительным человеком, очень быстро пришёл к выводу, что не стоит даже пытаться сделать невозможное.
- Ладно, оставайтесь, - сдался космопех и отпустил левую руку коммандос. – В конце концов, вы – вольнонаёмная, и ваш контракт заканчивается вместе с этой войной. Но с кем вы собираетесь сражаться, командир? Враги отступили.
Тут из шаттла вышла вторая женщина, уже долго с не укрывшимся от остальных сидевших в кабине космопехов раздражением следившая за происходящим, и, смерив рыжую презрительным взглядом, выдала: - Оставь её в покое, лейтенант, она просто бесится, потому что не успела прихлопнуть своего дражайшего турианца. Ну, или лечь под него… из неё бы получилась отличная турианская подстилка!
В шаттле раздались сдавленные смешки.
- Он не мой, Уильямс, – отрезала коммандос, явно едва сдерживаясь, чтобы не ударить свою бывшую подчинённую; впрочем, она сумела сохранить голос ровным, как и подобало высшим военным чинам. – Как ты смеешь?
- Эшли… - сказал лейтенант с укором. – Имей хоть каплю уважения.
Кто-то из мужчин в шаттле присвистнул и с энтузиазмом заметил: - Пахнет старой доброй бабьей склокой! Задайте Уильямс, командир! А вы не вмешивайтесь, лейтенант! Пускай девочки развлекутся.
- Я и твою задницу пнуть успею, Дженкинс! – грубо отрезала рыжеволосая, что снова вызвало сдавленные смешки в шаттле.
О неприязни сержанта Уильямс к командиру знали все, кто служил с ними вместе, а вот о причинах подобного отношения оставалось только гадать. Было ли всё дело в том, что Эшли считала более успешную в военной карьере женщину выскочкой и осуждала её наплевательское отношение ко всему на свете, кроме боя, или же всё сводилось к банальной ревности из-за нежных чувств лейтенанта Аленко к командиру? Или… Опять же, гадать можно было до бесконечности.
Осадив Дженкинса и выждав, пока смех в шаттле стих, рыжеволосая коммандос снова обратилась к Уильямс, правда, в этот раз с плохо скрываемой ненавистью в голосе: - Как ты смеешь позволять себе подобные высказывания в мой адрес?!
- В твой адрес? А ты кто такая? Технически ты даже больше не состоишь на службе Альянса. Да, ты была во главе большинства операций, и я слушалась твоих приказов, но теперь война закончена. Ты больше не мой командир, - брезгливо бросила Уильямс. – И мне плевать, что ты лучший боец «N7»! Плевать! Альянс ведь не уговорил бы тебя на сотрудничество, если бы не эта чёртова война с турианцами. Ты ведь помешана на них, не так ли? Ты – жалкая наёмница! Слава Богу, твой контракт истёк. Таким не место в рядах космической пехоты Альянса!
- Завидуй молча, Уильямс. По крайней мере со мной считаются на высшем уровне, - сказала старшая по званию женщина и самодовольно ухмыльнулась.
Уильямс презрительно фыркнула и скрылась в шаттле. Коммандос развернулась и решительным шагом двинулась прочь от посадочной зоны, а темноволосый мужчина ещё долго смотрел ей вслед с явным сожалением.
- Оставь эту сумасшедшую Ракта в покое, Кейден, для твоего же блага, - окликнула его Уильямс, и лейтенант вскоре неохотно вошёл внутрь летательного аппарата. – Никто не уговорит её вернуться на службу в войска Альянса. Они едва упросили её, когда война началась. Ей всегда было тесно в рамках правил и под чужим командованием. Психо…
*** Снайпер с улыбкой следил через прицел винтовки за последним улетающим вражеским шаттлом, а потом - за рыжеволосой коммандос, стоявшей теперь, уперев руки в бока, и с досадой осматривающей опустевшее поле боя. Турианец не мог убить её прямо сейчас - это повлекло бы за собой непоправимые последствия для только что примирившихся после многолетней вражды сторон.
Женщина тяжело вздохнула и пнула ногой грузовой контейнер.
Турианец ещё раз улыбнулся. Осталась! Он, собственно, и не сомневался, что она останется, потому что слишком хорошо изучил её за годы войны и всё же не спешил выдавать своё присутствие. Ему доставляло огромное удовольствие наблюдать за своей пребывающей в неистовстве противницей.
Ракта*. Это прозвище досталось ей от врагов из-за огненного цвета волос и крутого нрава. «Ракта» было одним из названий звезды Требия на древнейшем из турианских - теперь уже мёртвом языке, на котором, по преданиям, говорили духи. Тем не менее, слово проникло и в современные языки. Его использовали для обозначения чего-нибудь красного, если речь шла о вещах, или кого-то беспощадного, имея в виду какое-то жестокое существо. Многое изменилось на Палавене за столетия развития цивилизации, только солнце осталось прежним - столь же беспощадным и жарким, подобно заклятому врагу вынуждая всё живое бороться за своё существование. Как и эта рыжеволосая коммандос на поле боя.
Ракта.
К тому же, как доводилось слышать снайперу, у людей для неё имелась другая кличка – Психо. Впрочем, просмотрев все варианты перевода - среди которых были «сумасшедшая», «безумная», «неистовая», «чокнутая» - турианец вполне согласился с тем, что она подходит этой женщине не меньше.
И вот наглядное тому доказательство.
Контейнер воспарил в воздух, поднятый волной тёмной энергии, а затем рухнул на землю и разлетелся в щепки. За ним ещё один и ещё.
Если бы снайпер был человеком, то поражённо присвистнул бы, а так он издал только вибрирующий грудной звук, похожий на смешок.
Рыжеволосая коммандос с помощью биотики продолжала крушить баррикады ещё около часа, а потом устало села на землю и спрятала лицо в ладонях.
Турианцу даже стало немного жалко Ракта. Впрочем, это чувство быстро прошло, а искушение выстрелить стало почти непреодолимым. Он с любовью провёл пальцем по изгибу спускового крючка.
Послать бы всех к чёрту с этим перемирием… Но турианцу не хотелось становиться причиной кровопролития и смертей, которые последовали бы за убийством противницы… Да и одно дело лишить Ракта жизни в бою и совсем другое – убить вот так, когда она ни о чём не подозревает. В конце концов, он солдат, а не жалкий душегуб.
В бою? Снайпер вдруг улыбнулся неожиданно пришедшей в голову идее. Хмыкнув, он включил инструментрон и, напечатав несколько строк, прикрепил к письму одну из карт звёздных систем.
«Я всё ещё здесь. Впечатляющее крушение баррикад, Ракта. Я знаю, ты хочешь завершить всё, как полагается. На карте указаны координаты места, где мы сможем это сделать».
Отправив сообщение, он не без удовольствия наблюдал в прицел за тем, как женщина удивлённо таращилась на собственный инструментрон, а потом выхватила пистолет и скрылась за чудом уцелевшим контейнером.
Вскоре турианцу пришло ответное сообщение, и завязалась переписка.
«Откуда мне знать, что это ты? И как ты сумел со мной связаться?»
«Выбери цель и я докажу, что это я. Как связался? Наша разведка работает хорошо и оборудование у нас круче, чем у вас, людишек».
«Судя по показаниям на моём инструментроне, ты достаточно далеко. Я брошу биотикой свой наплечник. Без предупреждения. И подальше от тебя. Будь начеку, турианец».
Несколькими минутами позже продырявленный пулей элемент брони валялся на земле.
«Ну что? Принимаешь предложение, Ракта? Кстати, за тобой прилетел шаттл. Сам адмирал пожаловал».
«Конечно, принимаю, турианец. А сейчас уноси ноги, пока можешь. Пока мне не стало плевать на это дурацкое перемирие».
«Не убей своего адмирала, Психо».
«Пошёл ты. Я поберегу пули для тебя». _______________________________________________ *Ракта - "красный" на санскрите.
| 
