Сила и слабость воспоминаний.

Шепард не знала, где находится. И не могла вспомнить, что случилось. Воспоминания ускользали от нее, выскакивали, как мыло из мокрых рук. Подобно магнитам с одинаковыми полюсами, они будто отталкивались друг от друга, когда капитан пыталась схватить воспоминание, удержать в голове, вспомнить. С удивлением Джейн обнаружила, что находится в необъятной темноте.

Капитан стояла на полу (если это вообще был пол) и оглядывалась вокруг себя. Темнота. Такая вязкая, обволакивающая, но в то же время свободная. Она давила на Джейн, не давая ничего вспомнить. 

И Шепард невольно начало казаться, что она мертва. Но стараясь не паниковать, она убедила себя, что ей все кажется, что это лишь видение, сон или фантазия.

«В снах обычно что-то происходит. А здесь… темнота. Где я?»

Темнота не давала ответов на этот вопрос. Лишь стала еще мрачнее, как показалось Джейн. Не оставалось больше ничего, как пытаться найти хоть какое-то воспоминание. Схватить. Поймать. Вспомнить. Капитан с усилием сжала виски, пытаясь сосредоточиться.

Перед ней резко возник сгусток света, и Джейн попыталась схватить его, сама неуверенная в том, что творит.

Когда сгусток коснулся ее руки, перед капитаном возникли образы. Много образов. Один сменялся другим так быстро, что Шепард еле успевала понять, какая картина ей предстает. И вдруг картинки резко останавливаются, являя их обладательнице воспоминание.

Это ее детство. Она сидит на кирпичном обшарпанном заборе, свесив ноги вниз. Здесь ей лет 11, не больше. Курточка, в которую она одета, уже изрядно потрепалась и была вся в пятнах. Грязные брюки порваны в нескольких местах и грозились порваться еще в одном, когда девочка резко поворачивается всем телом в сторону, услышав сбоку шорох. Но поудобней усаживается обратно, сославшись на то, что ей просто показалось.

Ее короткие рыжие волосы торчат во все стороны. Все лицо исцарапано, а под глазом сияет огромный синяк. Но несмотря на все это, девочка выглядит счастливой.

К ней незаметно подкрадывается человек. Молодой мужчина лет двадцати. Аккуратно обойдя забор с другой стороны, он медленно вытягивается к уху девочки и беззлобно, но громко выдает:

- Бу!

От неожиданности Джейн покачивается и почти падает с насиженного места.

- Дурак! – Обиженным тоном выдает она, обратно устраиваясь на заборе.

Парень лишь смеется и треплет девочку по макушке. 

- Смотри, что я тебе принес. – Говорит он ей, подходя с другой стороны и протягивая сверток. - Оу. Снова дерешься? – Добавляет он, увидев физиономию девочки, и наигранно машет указательным пальцем, сузив глаза. – Ай-яй-яй.

- Они сами виноваты! – Отвечает она, сложив руки на груди и вскинув вверх подбородок. – Нечего было к Мышонку лезть! Я поделилась с ним обедом, а эти поганые мальчишки попытались у Мышонка его отобрать! 

Она делает паузу, а затем добавляет уже с любопытством:

- А что ты мне принес?

- Но-но, что за выражения. – Снова воспитательным тоном произносит мужчина и с легкой усмешкой в голосе добавляет, - Где ты их только нахваталась? Хочешь, я поставлю этих… хулиганов на место?

Девочка лишь качает головой и улыбается, забирая сверток.

- Не надо, я уже поставила. Теперь они боятся к Мышонку даже близко подойти! – Смеется Джейн, разворачивая подарок и удивленно ахает, когда обнаруживает, что там.

- Настоящая модель корабля Альянса! – Вскрикивает она, сияя изнутри, и поворачивает голову к мужчине.

- Спасибо, Алек! Такой чудесный кораблик. Вот научу Мышонка драться, и мы вместе отправимся служить в Альянс! – Мечтательно произносит девочка.

Парень лишь разводит руками:

- Только не в ближайшее время. Ему же три года всего!

Девочка показывает ему язык, спрыгивая с забора.

- Пока, Алек! Пойду отыщу Мышонка и покажу ему твой подарок. – Прощается девочка и убегает в темноту.

- Спокойной ночи, Рыжик. – Отвечает ей мужчина, поворачиваясь в обратном направлении. На его лице сияет чуть заметная улыбка.

Шепард резко возвращается в темноту. Воспоминание заканчивается. Она глубоко дышит, пытаясь осознать, что она только что сейчас видела. Детство. Ее детство. Она давно забыла его под натиском долгой войны. 

Ей вспомнился образ Алека. Высокий темноволосый мужчина с голубыми глазами. Она любила его. Любила, как брата. Он всегда оберегал ее, хоть этого Шепард и не понимала, будучи маленькой. Он много времени проводил с ней и Мышонком, обучая их разным хитростям.

А затем Алек однажды просто пропал. От него не было ни вестей, ни упоминаний о нем. Будто его никогда не существовало. Шепард с Мышонком обыскали каждый квартал, опросили каждого бродяжку, но так и не смогли ничего найти.

Мышонок – мальчик, тогда он уже вырос и многое делал самостоятельно. Но все же он был слишком мал для самостоятельной жизни. И все равно Шепард пришлось покинуть его, оставить на Земле. В Альянс она уходила с тяжелым сердцем. Но обещала себе, что не забудет Мышонка, не забудет Алека. Но так и не смогла выполнить своего обещания.

И от этого, находившись сейчас в темноте, Шепард стало очень больно. Она так много жизней спасла. Но и потеряла, казалось, гораздо больше. Ведь она до сих пор не знала, что стало с Алеком. Не знала, жив ли сейчас Мышонок и где он. Война. Война рушила все. Включая воспоминания.

Перед Шепард снова возник сгусток света, и она незамедлительно протянула к нему руку. На этот раз картинок не было. Сгусток сразу сложился в воспоминание.

Перед ее взором возник Вермайр. Капитан стоит на железном полу, прижав палец к уху и слушает, что ей говорят. Радиосвязь разрывают сразу два голоса – Эшли и Кайдена. Они спорят о том, кто же должен остаться на поле боя. Умереть.

Каждый из них был готов пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти миллионы других. Каждый из них понимал, что это конец. Но каждый из них был готов идти до конца, остаться на этой Землеподобной планете, больше не увидеть рассвет и закат. Больше вообще никогда ничего не увидеть. Ради других.

Шепард стоит, как статуя, не способная пошевелиться. Ей нужно сделать выбор. Обоих она не успела бы спасти. Лишь одного. И сейчас ей приходилось выбирать, кто улетит с ней и продолжит сражаться, а кто навсегда останется на этой проклятой планете.

Времени оставалось мало. Секунды бежали за секундами, складываясь в минуты. Часы дали обратный отсчет для одного из этих двоих. Но для кого?

Шепард нужно сделать выбор. Сердце защемило. Она знает, что война не возможна без потерь. Но не хочет выполнять роль Бога. 

«Кто я, чтобы выбирать, кто из них умрет?»

Ответ приходит незамедлительно:

«Они знали, на что шли. Каждый из них одинаково предан тебе. Они сами сделали выбор. Тебе лишь остается довершить его. Но тебе придется нести это бремя. Ведь ты никогда не сможешь простить себя, даже будучи уверенная в том, что сделала все правильно.»

И капитан выбрала. И уже никогда не простила этот выбор себе.

«Проще было самой взорвать эту чертову бомбу, но спасти их обоих».

В тот день на Вермайре осталась Эшли.

Воспоминание резко остановилось, выталкивая Шепард из себя. Не в силах стоять на ногах, она повалилась на пол, сильно ударяясь головой.

Резкая боль в голове заставила Джейн сжать зубы и шумно выдохнуть, прикасаясь ладонью ко лбу. Она в ужасе распахнула глаза, когда увидела, что вся ладонь покрылась кровью, а со лба на глаза и щеки потекло что-то вязкое и горячее.

Кровь. Весь лоб был в крови. Капитан, моргая, быстро задышала и, скривившись, ахнула, когда лоб пронзила невыносимая боль. Не в силах сдержаться, она закрыла глаза. И услышала голос.

- Быстрее! – Кричал кто-то. – Открывайте дверь, Шепард нужна помощь!

Джейн медленно постаралась приоткрыть глаза и увидела лицо Гарруса. На сколько она могла определить, оно выражало смесь ужаса и боли. Гаррус смотрел перед собой и быстро нес Шепард куда-то. Похоже, в медицинский отсек.

«Тише, Гаррус, все хорошо. Я жива» - Хотела сказать капитан, но выдавить из себя получилось лишь что-то нечленораздельное.

Турианец, услышав ее, посмотрел на Джейн. Если эмоции на его лице разглядеть было трудно, то глаза не обманывали никогда. Они были залиты болью, но постепенно, с каждой секундой что он осмотрел на нее, в голубизне его глаз началась отражаться смесь облегчения и волнения. Конечно, Гаррус боялся. Боялся потерять Шепард. 

Капитан хотела улыбнуться Гаррусу, но тут лоб снова пронзила боль. Джейн скрипнула зубами, поворачивая голову. Ее глаза закатились, и она снова провалилась в темноту.

Перед ней стали возникать сгустки света. Слишком большие и яркие. Джейн, щурясь, схватила из них самый яркий, и ее потянуло в него – сгусток начал показывать воспоминание.

Джейн резко поднимается, и движение отдается неприятным гулом в ушах. Похоже, ее недавно что-то сильно оглушило, выбив барабанные перепонки.

Шепард оглядывается и замечает неподалеку от себя тело турианца, лежащего на боку. Разумеется, она узнает, кто это.

- Гаррус! – Кричит она, подбегая к нему и переворачивая его на спину.

Ей предстает ужасная картина: одна сторона лица Гарруса полностью изранена. Из свежей раны сочится кровь, окрашивая и без того синюю броню Гарруса в еще более темный цвет.

У Шепард перехватывает дыхание. Быстро доставая из аптечки панацелин, она попутно сообщает Джокеру, чтобы прислали челнок. Не слыша ничего в ответ от пилота, она лишь надеется, что прокричала в наушник достаточно громко, чтобы ее услышали – сама она не слышит ничего.

Ее сердце бьется с такой силой, что, кажется, сейчас выпрыгнет из груди. Капитан медленно прикладывает ладонь с панацелином к ране турианца, шепча про себя: 

«Я только что нашла тебя, Гаррус. И не собираюсь сейчас навсегда терять тебя. Не смей умирать, слышишь? Не смей!» 

Сгусток света гаснет, возвращая Джейн обратно в вязкую темноту. Она лихорадочно сжимает виски, стараясь совладать с собой.

Воспоминания. Они терзали душу, разрывая ее на части. Темнота показывала самые больные, самые плохие воспоминания, чтобы сломить Джейн.

Темнота будто хотела сказать: «Все, хватит, Шепард, остановись. Прекрати бороться. Не видишь, в твоей жизни есть только боль и страдания?!»

И снова вокруг Джейн стали возникать сгустки света. Они касались ее, показывая обрезанные картинки от тех или иных воспоминаний.

Воспоминаний, которых Шепард не хотела видеть. Они и без того часто всплывали в ее голове, когда капитан думала о будущем. Никто не знал, что принесет следующий день. Быть может, в том или ином бою она потеряет еще одного бойца. Друга. Товарища. И этого Шепард боялась больше всего. Потому что если умрет кто-либо еще, она не справится. И Галактика погибнет.

Но капитан неистово старалась верить, что больше никто не умрет. Что больше не будет слышать утешений от членов команды, от которых становилось еще паршивее.

И сейчас, находясь в темноте, Шепард пыталась вспомнить хоть что-то светлое. Она знала – побед у нее больше, чем поражений, больше, чем потерь. Но воспоминаний не было. Была лишь темнота.

И вдруг в голове возникло недавнее, еще не воспоминание - образ. Лицо Гарруса. Он смотрит на нее с надеждой. Его глаза выражают боль, но глубоко в них искрится вера. Вера в нее, в Шепард. Чувство веры становится все больше, расширяется, растет и превращается в любовь, затмевая боль.

И тогда капитан понимает: во что бы то ни стало она выберется отсюда. Выберется из собственной тьмы, из собственной боли, из собственных терзаний и потерь. Выберется ради любви. Любви к турианцу, который никогда не покидал ее. Шепард выберется, выберется ради него.

И тут все меняется. Тьма озаряется ярким свечением. Из ниоткуда появляется огромный сгусток света и быстро летит к Джейн. Уверенная в том, что это ее выход, Шепард расслабляется и протягивает руку вперед, готовясь принять воспоминание.

Цитадель. Джейн стоит, опершись рукой о такси, и разговаривает с Гаррусом. В этот день он попросил ее об очень нелегкой просьбе – помочь отомстить Сидонису, турианцу, по вине которого погибла вся команда Гарруса.

И Шепард, видя в глазах своего напарника уверенность и жестокость, в тот момент боится за него и убеждает Гарруса пощадить предателя. 

В то же время она понимает: Гаррусу больно. Но кто не захотел бы убить предателя, по чьей вине погибло столько жизней? Каждый бы захотел пойти и прострелить виновному голову. Но не каждый бы смог. И это было бы правильно.

И Шепард тогда боялась, что Гаррус сможет. Сможет убить хладнокровно и беспощадно. И еще она боялась, что с поля боя выйдет уже не тот турианец, который всегда веселит ее и мило улыбается, смотря на нее яркими глазами. Возможно, этот Гаррус умер бы вместе с Сидонисом, и на смену ему бы пришел другой – жестокий и беспощадный.

И сейчас, стоя у такси, Гаррус задает ей лишь один вопрос:

- Почему ты не дала мне убить его?

И капитан отвечает незамедлительно:

- Потому что это правильно, Гаррус. Потому что ты не такой, как он. Ты никогда не предашь, никогда не отступишься. Сидонис уже достаточно покарал сам себя, истерзал свою душу. И тебе не стоит из-за него разрывать на части свою.

Они еще несколько минут стоят в тишине, смотря друг другу в глаза. И после долгой тяжелой паузы Гаррус впервые позволяет себе прикоснуться к Джейн, сам неуверенный в том, что делает.

- Спасибо тебе, Шепард. - Говорит он, нежно проводя своей ладонью по ее щеке. А затем, отпрянув, резко убирает руку, будто обжегшись, несколько мгновений смотрит на Джейн извиняющимся взглядом, поворачивается и быстро уходит в темноту.

А капитан еще долго стоит в той же позе, чувствуя на щеке прикосновение ладони турианца, и впервые понимает, что питает к Гаррусу далеко уже не просто дружеские чувства.

Воспоминание заканчивается, но резко сменяется новым так, что Шепард не успевает ничего сообразить.

Бар. Играет музыка. Шепард сидит за самым дальним столиком в самом дальнем углу и пьет что-то из спиртных напитков.

Бар. Сюда народ приходит, чтобы на время забыть свои проблемы. Или наоборот, огрести новых. Под влиянием алкоголя люди изрекают из своей головы самые гнетущие их тяжести, пусть даже и самые глупые. И этим несчастным очень повезет, если их слушатели окажутся подходящими, похлопают по плечу, приободряя, давая понять, мол, ничего, жизнь наладится. А если попадутся недостойные, что ж, тогда у завсегдатаев того или иного заведения прибавится тем для обсуждения.

Бар. Приходят сюда и слабые люди, не способные бороться. Приходят, чтобы просто напиться до беспамятства. Таких часто потом выгоняют охранники пинком за дверь, когда пьянчуги в который раз затевают драки.

Бар – такое место, куда ты можешь в любой момент прийти, если идти больше некуда. Именно по этой причине сейчас и находилась здесь Джейн. Капитан не собиралась напиться или устроить драку, не собиралась рассказывать никому о своих проблемах, она просто хотела подумать. Потому что на «Нормандии» ей бы просто не дали такой возможности.

Громкая музыка почти не отвлекает. За соседними столиками никто не сидит, и Джейн незаметно погружается в свои мысли.

В первую очередь она думает о Гаррусе. О его прикосновении. О том, какие чувства пробудились в ней в тот момент.

Чем больше Джейн размышляет, тем меньше сомневается в том, что любит турианца. Ей снова хочется ощутить его ладонь на своей щеке, прижаться всем телом к турианцу, почувствовать вкус его грубых губ на своих губах.

Шепард вздрагивает от собственных мыслей. Она и подумать не могла, что может выдать ей собственное воображение. Но отчего-то ей кажется, что это далеко не предел.

В любом случае капитан убеждает себя в том, что сейчас не время для таких мыслей. Коллекционеры похищают людей, и нужно было с этим разобраться в первую очередь. А уже потом строить отношения.

Но получилось все наоборот.

Увлеченная своими мыслями, Джейн не замечает, как к ней подсаживается турианец и несколько минут молча смотрит на нее.

- Шепард? – Произносит он хрипловатым голосом.

Капитан вздрагивает от неожиданности и поднимает голову. Ее выражение лица сменяется сначала недоумением, затем – смущением.

- Гаррус? – Удивленно произносит она. – Что ты тут делаешь?

Турианец немного ерзает на стуле, а затем отвечает:

- Зашел… выпить. Ты, вижу, тоже.

- Наскучила калибровка? – Хихикает Джейн и пододвигается ближе к столу.

Гаррус улыбается и поворачивает голову в сторону, затем обратно к Шепард.

- Послушай, я… - Начинает он серьезным тоном и запинается, - я хотел извиниться за то… за то прикосновение. Я вовсе не хотел. Это просто…

- Получилось случайно? – Заканчивает за него Джейн и нагибается ближе к турианцу. Она моментально забывает о том, что только что пообещала самой себе. Отвергнув посторонние мысли, она решает идти до конца.

- Да. – Отвечает Гаррус, но не отдаляется дальше от Джейн.

- Почему же ты тогда краснеешь? – Парирует Шепард и задумчиво кладет ладонь на подбородок и хитро сужает глаза.

- Я.. я не могу краснеть. – Удивленно произносит Гаррус, сильно распахнув глаза, и Джейн расплывается в победной улыбке.

Она осторожно подносит свою руку к щеке Гарруса и медленно, почти невесомо, проводит ладонью по шрамам на его лице.

Гаррус, не зная, что делать, просто замирает. А Шепард, не в силах больше сдерживаться, приподнимается всем телом, протягивается через стол к Гаррусу и нежно, всего на секунду, касается своими губами горячих губ Гарруса. Затем выходит из-за стола, одарив турианца легкой улыбкой, и направляется к выходу, оставляя Гарруса одного - теперь поразмышлять нужно ему.

Воспоминание заканчивается, возвращая Джейн в темноту. Счастливые моменты. Разумеется, капитан помнит их. Но под натиском войны они стали невесомыми, начиная постепенно таять и забываться. Человек всегда помнит больше плохих воспоминаний, чем хороших.

Но Шепард, как никогда, почувствовала их силу, их мощь и их значимость. Закрывая глаза, она пообещала себе, что больше никогда не будет забывать то, что для нее так много значит.

А затем она услышала звуки. Неподалеку от нее гудел какой-то прибор. Где-то рядом кто-то быстро перешептывался. Но капитан не могла разобрать слов. И тогда она медленно приоткрыла глаза, фокусируя взгляд, и изумленно огляделась: ее взору предстал медицинский отсек, в дальнем углу которого разговаривали Гаррус и доктор Чаквас.