Огонек надежды.

- Вы не батарейка, Гаррус, - строго парировала Чаквас, - отдыхайте. Я позову вас утром, - и выставила его за дверь.

Сил спорить с доктором у турианца абсолютно не было, и он, устало кивнув то ли исчезнувшей за дверью женщине, то ли самому себе, огляделся по сторонам, соображая, в какую сторону ему идти. 

Снаружи медотсека было темно, весь экипаж «Нормандии» спал, бурно отреагировав на победу. Восторженные крики не стихали несколько часов, или, быть может, прошло уже несколько дней – Гаррус не знал. Кажется, он просидел рядом с Шепард целую неделю, пока Чаквас силком не выгнала его наружу.

Но усталость все же брала свое, заставляя до боли слипаться глазам и подкашивать конечности, обещая, что мышцы турианца отключатся прямо здесь, если он не сдвинется с места. Тяжело вздохнув, Гаррус еще раз бросил туманный взгляд на дверь медотсека, будто надеясь, что сейчас она распахнется, и к нему вприпрыжку выбежит улыбающаяся Шепард и крепко обнимет его, нежно шепча, что все хорошо, и он зря так беспокоился.

Но прошла минута, потом вторая, а дверь так и не открывалась, служа непреодолимой преградой и навевая тоску. Развернувшись, Гаррус отогнал от себя дурные мысли, которые уже изрядно решили поселиться в его голове и вытянуть последние силы, и направился к мелькающему в темноте железному столу.

Нащупав стул и предварительно случайно задев его ногой, он уселся поудобнее, решив, что сегодня заночует здесь. То ли от неспособности идти дальше, то ли от нежелания отходить от Шепард более чем на несколько десятков метров.

Облокотив голову на руки, турианец использовал их вместо подушки и сам не заметил, как через несколько секунд провалился в обволакивающую темноту. 

***

- Гаррус – услышал он тихий детский голосок, доносящийся откуда-то сбоку.

Кто-то настойчиво, но неуверенно тряс его за плечо, вызволяя из пелены очередного кошмара. Хорошие сны теперь являлись редкостью и казались далеким и едва правдивым воспоминанием, давно утерянным за месяцы войны.

Гаррус, заморгав, протер глаза, до конца прогоняя мрачные образы, и сонно огляделся по сторонам. В помещении было все также темно, и ему показалось, что он все еще спит, и мрачный сюжет вот-вот снова утащит глубже в темноту.

- Гаррус, - снова послышалось его имя, заставляя турианца вздрогнуть от неожиданности.

- Да? – переспросил он, визуально пытаясь найти говорившего.

Уставшие глаза мало-помалу начали привыкать к темноте, и Архангел различил перед собой вырисовывающиеся образы: обеденный стол, стулья, аккуратно поставленные вокруг него, знакомые едва заметные огоньки от батарей, но никого, кто бы мог звать его.

Где-то рядом щелкнул выключатель, и помещение наполнилось до боли резким и ярким светом, заставляя Гарруса выругаться и, прикрыв глаза, отвернуться в сторону.

- Прости, - снова послышался голосок, и яркий свет погас, сменяясь на более тусклый, способный осветить лишь малую долю помещения, - я случайно.

- Ничего, - ответил Гаррус, снова посмотрев в сторону, и удивился, - Валери?

Девочка стояла перед ним в одной пижаме, сверху до низу разрисованной мультяшными фигурками то ли львят, то ли тигрят – турианец так до конца не разобрался в их классификации. Растрепанные волосы ребенка торчали во все стороны, создавая на ее голове огненно-рыжий хаос, а изумрудные глаза испуганно смотрели на Гарруса.

- Что случилось? – сразу спохватился Архангел, опускаясь на корточки к Валери.

Свежие раны, не заставив себя ждать, напомнили о себе, отдаваясь колющими ощущениями, успешно проигнорированными в следующий момент. Гаррус также, как и Шепард, не имел никакого опыта общения с детьми – бои, служба и оружие играли ведущую роль в жизни, заставляя забыть о том, что такое детские чувства. Но испуг и страх, каким бы он ни был, благодаря войне всегда можно было распознать. 

- Мне страшно, - испуганно пискнула Валери и виновато протерла глаза.

- Что? Страшно? – непонимающе переспросил Гаррус, - почему? Я напугал тебя? – добавил он взволнованно и более мягко.

- Нет, не ты. Ты хороший, - пробормотала девочка и посмотрела на него.

Гаррус не нашелся, что ответить. Когда однажды он пододвигал тарелку с манной кашей к Валери, пытаясь ее накормить, а та упрямо двигала ее обратно, все было проще. Он не думал, как действовать, что говорить, он просто делал, надеясь на то, что маленькая хулиганка сдастся и поест. В конце концов, положение в тот день спасла Шепард, но сейчас ее нет, а перед ним стоит испуганная девочка, а Гаррус не знает, чем помочь.

Воспоминания о собственном детстве не помогали: в них он видел лишь перепалки с сестрой или сурового отца, всегда твердящего о дисциплине.

- Все будет хорошо, - ласково произнес он, надеясь на то, что сердце, в отличие от головы подсказало ему правильные слова.

- Она мне тоже так говорила, - печально ответила девочка, посмотрев совершенно в другую сторону.

Турианец поймал ее взгляд и понял, чего она так боится. Напротив них располагалось помещение медотсека, где слабо горел свет, а из окна виднелись различные приборы, назначение которых на корабле знала лишь Чаквас. 

Валери тревожно вздохнула, подтверждая теорию Гарруса. Поняв и почувствовав ее страх, он коснулся ладошки девочки и ободряюще сжал ее.

- Не бойся, - тихо начал он, - помнишь, как она спасла тебя? Также и мы ее спасем. Скоро, вот увидишь, все будет хорошо, - он подмигнул Валери, - ей просто нужно немножко отдохнуть.

Малышка, изучающе посмотрев на Гарруса, вдруг обняла его и тихо заговорила:

- Ты обещаешь мне?

Правильные слова были найдены.

- Обещаю, - твердо произнес турианец, неуверенно обнимая ребенка в ответ, - а теперь, - он слегка отстранился, - иди отдыхай. 

- Ты посидишь со мной? – услышал он обеспокоенный вопрос.

- Посижу, - ответил Гаррус после небольшой паузы, - поднимайся, я сейчас подойду, - он улыбнулся девочке, рассеяв ее сомнения.

- Хорошо, - радостно парировала Валери и умчалась к лифту.

Стоило ей скрыться за углом, как тут же улыбка исчезла с лица турианца, сменяясь безумной тревогой, заставив посмотреть его в тусклое окно напротив. Сейчас он искренне завидовал Валери в ее умении забывать плохое, в умении верить и доверять. Ребенку очень мало требовалось для счастья. Оставалось лишь не разбить ее надежду, не сломить слова, принятые ею за действительность. И это для турианца оставалось самым сложным.

***

Утро не принесло ничего хорошего, кроме как мигрени и раздражающих помех, доносящихся из динамика. Услышав неприятное потрескивание, Гаррус открыл глаза и сонно потянулся. Затекшие мышцы тут же дали о себе знать, отдаваясь тот тут, то там неприятными ощущениями. Что и говорить, спать в полу сидячем положении на диване оказывалось не лучше, чем за столом.

Потрескивание повторилось, снова вырывая турианца из дремоты. Не сразу сообразив, где шумит – в его собственной голове или в динамике, он все же разобрал среди помех сонный голос Джокера, просящий его спуститься к галактической карте.

Ответив пилоту быстрым сообщением, Гаррус еще раз потянулся, заработав в ответ уже знакомые ощущения. Через сколько часов Джокер разбудил его? Час, два, может, сутки? Ощущения были такими, будто турианец и не спал вовсе. Тело ломило, потяжелев на сотню килограмм, взгляд не фокусировался, закрывались глаза, а мозг подкинул дурацкую идею подставить в них спички для лишней опоры.

Об этом маленьком человеческом изобретении Гаррусу рассказали еще на службе, задорно шутя. Какой-то турианец безумно хохотал, твердя, что люди сначала сделали эти самые спички, а уж потом научились добывать огонь. И что еще они вставляют маленькие штуковины в глаза, когда безумно хочется спать.

Похоже, с каждой минутой мозг Гарруса от недосыпа терял частички адекватности. В любом случае, ни спичек, ни нормальных век, таких, как у людей, у турианца не было, и ему пришлось довольствоваться собственными силами.

Зевнув, он медленно поднялся и на ощупь побрел к выходу из каюты. В помещении было темно, лишь скупой свет от аквариума тщетно пытался подарить хоть какое-то освещение. Мелкие блики падали на кровать, на которой все также сладко спала Валери, укутавшись в одеяло, как в кокон, и подперев его под себя.

Гаррус, взглянув на нее, задумчиво ухмыльнулся, думая, что могло бы сниться маленькой непоседе? И не придумал ничего. Так настойчиво в голове всплыли образы недавнего кошмара, заставляя на миг закрыть глаза и затрясти головой. Прогнав назойливые мысли, он все же добрался до зеленого огонька на двери, с радостью выпустившего его наружу.

Пришел к месту назначения сонный турианец через добрые полчаса, по пути заглянув в пустующую душевую. Холодная вода придала немного свежести и бодрости, давая надежду, что Гаррус не отключится хотя бы до обеда. Хоть он и не имел понятия, который был сейчас час.

Джокер как обычно сидел в кресле, немного спешно, но все же устало нажимая разные кнопки. СУЗИ поприветствовала гостя и кивнула пилоту.

- Что скажешь хорошего, Джокер? – решил первым начать турианец.

Сидящий в кресле, на секунду замерев, поправил кепку и, вздохнув, ответил:

- Всю ночь пытался выйти на сверхзвуковую, но ретранслятор объявил мне бойкот. А до другого лететь черт знает сколько! – он всплеснул руками, - Еще повреждена связь. Не могу настроиться ни на Хакета, ни на другие флоты.

- Значит, треск мне все же не почудился, - буркнул Гаррус, - мы ведь должны были лететь вслед за ними. Разве нет?

Джокер протер уставшие глаза:

- Должны, но нам не хватило энергии. У ретранслятора как будто села батарейка.

- Джефф, - начала до этого молчавшая СУЗИ, - тебе лучше пойти отдохнуть, я сама попытаюсь установить контакт.

- Ты мне всю ночь это говоришь, СУЗИ. Я должен сам разобраться, в чем тут дело.

- Оттого, что ты замучаешь себя бессонницей, лучше никому не станет, - вмешался Гаррус.

- Скажу о тебе то же самое, - хмыкнул пилот.

После нескольких минут уговоров, Джокер все же сдался, пообещав, что отправится спать, как только проснется корабль. Может быть, ему хотелось одиночества, может, тишины, которой, по-видимому, не хватало в кабине пилота – Гаррус не знал. Но он был уверен, что она из немногих причин его изматывания себя – это беспокойство за Шепард.

***

Яркий свет в медотсеке неистово манил. Доктор Чаквас так пока что и не позвала турианца. И он не знал, заходить ему или еще ждать. Боялся увидеть то, что, как казалось ему, он увидит, боялся услышать, что скажет доктор и самое страшное – боялся узнать, что уже поздно.

Неустанное сердце екнуло, заставляя взгляд помутнеть и ощутить бурю эмоций и чувств сразу: страх и любовь, вину и надежду, ненависть и боль. Что-то в ярком помещении упало и звякнуло о пол, по-видимому, какой-то инструмент, и Гаррус, не медля больше ни секунды, подлетел к двери и стукнул кулаком по зеленому кружку.

- Гаррус? – Чаквас повернулась к вошедшему, подбирая с пола какие-то детали, - Доброе утро. Как раз собиралась вас позвать, проходите.

Турианец, вежливо кивнув, прошел к рабочему столу и облокотился на одну из тумб. Стараясь не нервничать, он сложил руки на груди, переняв привычку у Шепард, хоть для него это действие было не совсем удобно. Только в ее сторону он старался не смотреть.

Беспокойство, переросшее в мутировавший страх, снедало, заставляя сердце холодеть где-то там, внизу, каждый раз обрывая все новые и новые нити.

Доктор Чаквас, коротко бросив на Гарруса понимающий взгляд, открыла один из ящичков и, достав из него какую-то капсулу, протянула ему. Судя по всему, это было успокоительное.

Турианец бездумно взял лекарство и быстро проглотил, сомневаясь, что оно как-то поможет. Чаквас коротко улыбнулась и кивнула в сторону, туда, где находилась кушетка Шепард. Гаррус последовал ее движению, прежде чем успел себя остановить и громко выдохнул. Около Джейн на большом стуле сидела Валери. Слегка облокотившись руками о кушетку, она медленно сдувала с укрытых одеялом ног Шепард маленькое перышко, непонятно как попавшее туда.

Гаррус, с тоской посмотрев на девочку, перевел взгляд на Джейн и, будто выйдя из оцепенения, сделал шаг вперед. Капитан лежала без сознания, почти полностью укрытая толстым одеялом. Лицо ее было в мелких ссадинах, к которым, похоже, присоединится новый шрам из рассеченной брови.

Турианец медленно, будто боясь спугнуть видение, подошел к Шепард и осторожно провел пальцем по ее щеке. Кожа была чистая, не загрязненная копотью и кровью, но едва теплая и совсем бледная. Ничуть не лучше, чем когда Гаррус видел капитана в последний раз.

Руки были опущены поверх одеяла, а прикрепленные к ним разноцветные провода передавали различные сигналы своим приборам. Сложно было поверить, что это тот самый человек, спасший миллионы жизней и погубившей Жнецов, сейчас выглядит как беспомощный и едва живой.

Сердце турианца тут же откликнулось на эту мысль, сжимаясь в сотню раз и перехватывая дыхание. Чаквас, ободряюще похлопав его по плечу, передала Гаррусу стул, на который он тихо сел, не издав ни звука. За все то время, что он здесь находился, он ни проронил ни слова.

Взяв ладонь Шепард в свою, Гаррус пересчитал ее хрупкие, но сильные пальцы и задумчиво посмотрел в ее закрытые глаза. В них не отражалось ничего, ни одна жилка не дергалась, создавая ощущение, что Джейн сознательно где-то там, в обволакивающей темноте и глухой тишине, и никак не может выбраться.

Турианец тяжело вздохнул и перевел взгляд на Валери.

- Ты обманул меня, - разбитым голосом начала девочка.

Перышко, резко взлетев, изможденно упало на пол, исчезая за тенью кушетки.

- Что? – хрипло спросил Гаррус, пугаясь собственного голоса.

- Обманул! – обвиняя, выкрикнула Валери, - Ты сказал, что с ней все будет хорошо, но это неправда! 

Обвинения, как поток ледяной воды, посыпались на турианца, раня его совесть и душу, как ножами. А он снова не знал, что ответить и как поступить.

«Молодец, - сказал бы отец, - благими намерениями вымостил себе дорожку в ад».

«Я не хотел», - виноватым тоном ответил бы Гаррус, но Вакариан-старший лишь усмехнулся бы в ответ.

Чаквас, подойдя к девочке, кое-как попыталась успокоить ее, но Валери лишь обиженно отмахнулась и, облокотив голову на кушетку, а потом, закрывшись ото всех руками, стала тихо поскуливать в одеяло, заставляя турианца чувствовать себя предателем.

Он так и сидел неподвижно, будто окаменев и держа ладонь Шепард в своей. Не знал, что делать. Уставший мозг отказывался соображать и придумывать какие-то идеи, а сердце бессмысленно билось, отказываясь включать эмоции.

Казалось, дай ему возможность, и он просидит здесь целую вечность, так и не шелохнувшись. Что толку? Корабль застрял где-то посреди космоса почти без припасов и отголосок связи, единственная детская надежда разбита и стремительно уходит из сердца, а уставшая Чаквас наверняка тоже вынесет не утешительный вердикт.

Это, словно едкая кислота, изнутри разъедало Гарруса. Победа далась слишком большой ценой.

«Шепард нашлась бы, что делать», - промелькнуло в его голове.

«Но сейчас она не сможет помочь», - тут же последовал ответ.

Вздохнув, турианец едва заметно провел пальцем по извилистым линиям на ладошке Джейн. Из-под кожи виднелись маленькие венки, стремительно гоняющие в себе кровь, но, кажется, это не помогало. Ладошка была едва теплая, а Гаррус не решался сжать ее, чтобы хоть немного согреть, боясь снова ранить Шепард.

Краем глаза он заметил, что она него исподлобья изумрудными глазами смотрит Валери, и как из ее обвиняемого взгляда медленно уходит обида, сменяясь чем-то необычным, но столь теплым и понимающим и неспособным больше осуждать.

- Гаррус, - послышался тихий голос Чаквас, и девочка снова спрятала глаза за крепостью из рук, - позволите осмотреть ваши раны? – продолжила доктор, настраивая омни-инструмент.

Турианец коротко кивнул, выпуская ладонь Шепард, и отошел в другой конец медотсека. Чаквас закрыла его ширмой и, дождавшись, пока он разденется, стала обрабатывать раны и менять бинты, попутно сканируя его прибором.

- Что вы скажете? – хриплым голосом спросил Гаррус.

- Раны быстро заживают, скоро вы позабудете, что они у вас были, - отвлеченным тоном ответила доктор.

- Я не об этом, - снова прохрипел Архангел, стальным взглядом смотря женщине прямо в глаза.

Чаквас вздохнула и отложила бинт в сторону, беря в руки рядом лежащий датапад.

- Что ж, - она сделала паузу, будто думая, с чего начать, - большинство легких ранений не нанесли серьезный ущерб, но… несколько пуль глубоко застряли в костных и мышечных имплантатах, у меня нет такого оборудования, чтоб их вытащить. На одной из ног имплантат вышел из строя, и серьезно повреждены связки, - далее следовали непонятные слова, из которых Гаррус разобрал лишь «сложная операция» и «не могу ничего сделать», - я сделала переливание крови, но нужно повторное, чтобы отсрочить, - Чаквас опять замолчала и обреченным взглядом посмотрела на турианца и виновато закончила, - это все, что я могу.

Гаррус обессиленно выдохнул, устало закрывая глаза. Кажется, что все духи, которые существовали, сыграли с ним злую шутку, которая оказалась реальностью.

- Так сделайте переливание, - не разбирая собственного голоса, произнес он.

- Закончились запасы крови, а человека, с нужной группой крови на корабле нет, - последовал снова режущий ответ.

На обреченность всегда следует цепная реакция.

- Так сделайте же что-нибудь! – не в силах больше сдерживаться, выпалил Гаррус, - мы летали по всей Галактике, были в таком пекле, откуда, кажется, вообще было невозможно выбраться. Шепард спасала всех без разборов, без колебаний готова была разорвать собственными руками чертового Жнеца в клочья, лишь бы спасти еще одну жизнь, даже если кто-то презирал ее. Вся команда шла за ней, вся Галактика шла, потому что она была единственной надеждой. Я нашел ее в самом аду на волосок от смерти, а вы говорите, что ничего не можете сделать?! – он вскочил и лихорадочно забегал глазами, - Разве так она должна умереть? Жнецы мертвы, и теперь можно забыть о том, кто спасла ваши жизни?

Гаррус вылетел из медотсека и бездумно побрел вперед. Гнев разъедал его, до безумия внедряя желание найти хоть одного Жнеца и собственноручно разорвать его на молекулы. Но погибших машин нигде не было, на пути попадался лишь сонный экипаж, который Гаррус расталкивал без особой вежливости, совершенно не обращя внимания на недовольные возгласы. Очнулся он лишь когда заметил перед собой наблюдательный мостик.

Не зная, что больше делать, он подошел ближе и обреченно взглянул вперед. Звезды казались сегодня слишком тусклыми и далекими, будто пытались отдалиться от потерянного корабля, застрявшего посреди космоса.

Турианец ненароком вспомнил, как часто сюда приходила Шепард и смотрела в бесконечную темноту, наблюдала за спокойствием звезд, дарящих кому-то согревающее тепло. Вздохнув, он прислонился лбом к холодному стеклу, надеясь успокоиться. Гнев начал потихоньку отступать, уступая место чувству вины и горечи.

Гаррус понимал, что зря накричал на Чаквас. Она сделала все, что могла и была далеко не всесильна. Но осознание того, что Шепард может умереть, отбивало всю действительность происходящего, даруя желание делать, что угодно, лишь бы не потерять ее.

В динамике снова послышалось раздражающее шипение, за которым последовал уставший голос Джокера. Видимо, отдыхать он так и не ушел:

- Гаррус? Если ты еще стоишь на ногах, поднимись наверх. У меня есть новости, - и отключился, снова погружая турианца в одинокую тишину.

Он вздохнул, но так и не оторвался от стекла. Лишь на минуту закрыл глаза, пытаясь успокоить нервное сердце, и заставить себя снова работать головой, а не разъяренными эмоциями. Слишком много боли и страданий уже было получено и причинено, не стоило пополнять душевную копилку еще одними.

Звезды казались тусклыми, но все же не гасли, даруя слабую, но живую надежду. Но кто мог знать, что из даже самой маленькой и блеклой искры всегда может разгореться настоящее и согревающее пламя.

***

- Смотри, на чью волну я попал, - сообщил Джокер, когда турианец наконец нашел силы к нему подняться.

Пилот нажал несколько кнопок, и из близ расположенного экрана напротив появились шумные помехи, медленно складываясь пока в едва различимую картинку и еще в менее различимый голос.

Джокер лихорадочно забегал пальцами по любимой клавиатуре, и картинка сложилась в полне себе целое и здоровое лицо Хакета, неотрывно повторяющее несколько слов:

- «Нормандия», вы меня слышите?

Гаррус, до конца разобравшись, что происходит, подпрыгнул на месте и, оживившись, выкрикнул:

- Адмирал Хакет! Слышим! Где вы?

Но главнокомандующий никак не отреагировал, продолжая повторять те же слова. Связи нет. Искорка, казалось, совсем угасла, но пилот, устало усмехнувшись, подарил ей новое тепло.

- Смотри на это проще, Гаррус – мы просто ему надоели, и он нас игнорирует, - снова усмешка на недовольное фырканье турианца, - не переживай. Я, - он замялся, - ладно, не я, а СУЗИ вычислила координаты, откуда было отправлено сообщение, и отправила туда повторное с экстренной просьбой поторопиться, - пилот вздохнул, но тут же осекся, - кстати, мы летим к ним навстречу. Наконец-то используем все запасы горючего, которое было некуда девать.

Сейчас, когда обреченные события, подобно сужающимся стенам, давили со всех сторон, так трудно было поверить в правдивость слов уставшего пилота, и турианец, подчиняясь непонятному зову, обернулся в сторону Галактической карты: вокруг сновал экипаж, кто-то, возмущаясь, недовольно ворчал на соседа, делая пометки в датападе, кто-то стоял у консоли и что-то печатал, кто-то двигал какие-то ящики в сторону лифта – казалось, что это обычный день на корабле, и ничего необычного не случилось.

Похоже, победа и еле живая капитан уравновесили эмоции, превратив радость и горечь в одну субстанцию, скрываемую все обычной суетой.

Гаррус ободряюще хлопнул Джокера по плечу, едва не свалив того с кресла, и направился в медотсек, не обращая внимания на шокированное бурчание пилота.

Искорка, подмигнув золотистым сиянием, загорелась ярче.

***

- Доктор Чаквас? – окликнул женщину турианец, тихо заходя в помещение.

Он не особо владел навыками извинения, не умел связывать нужные слова, но совесть, едким комком засевшая где-то внутри, не позволяла забыть ранний инцидент и напоминала о том, что еще рано опускать руки.

- Ай! – пискнул сбоку детский голосок, и турианец, повернув голову, увидел Валери, лежащую на кушетке.

Чаквас, что-то тихо сказав девочке, осторожно просовывала медицинскую иглу в маленькую венку на руке ребенка.

Гаррус, сглотнув, не первый раз отметил про себя, насколько же все-таки хрупки люди, а Валери, сжавшись от неприятных ощущений и сильно зажмурив глаза, подтверждала эту теорию.

- Что-то случилось? – обеспокоенно спросил турианец, подходя ближе, - ты не заболела? – кивнул он девочке.

Архангел понятия не имел, зачем нужно было так пугать ребенка. Иголки и шприцы никогда не вызывали радости, особенно у детей. А уж если ими ковыряются в твоих венах, а не просто делают укол – еще больше. И все же, Чаквас просто так не стала бы «мучить» девочку, этому должна была быть веская причина, и неизвестность поселяла тревогу, итак уже изрядно задержавшуюся в сердце турианца.

- Гаррус, - доктор вздрогнула, только что заметив рядом с собой массивную фигуру, - у нас с Валери для вас хорошие новости.

Турианец перевел вопросительный взгляд сначала на Чаквас, потом на девочку, приоткрывшую один глаз, потом снова на Чаквас, окончательно запутавшись в своих мыслях. Что может быть хорошего, когда в тебя тычут иголками? Он посмотрел на руку Валери, из которой торчала большая игла, соединенная с длинным катетером, и внутренне поежился. Если маленькая хулиганка заболела, и они обе думают, что это как-то поможет отвлечь турианца, то они обе ошибаются. 

Мозг, похоже, наплевав на все, давно перестал подкидывать разумные идеи.

- Я говорила вам, что проверила каждого человека на корабле на нужную группу крови, - Гаррус кивнул, - я проверила каждого, но только не Валери, и оказалось, что зря – у них с капитаном схожие группы.

Чаквас расползлась в уставшей, но счастливой улыбке, окончательно вгоняя Гарруса в недоумение.

- Это значит, что вы…

- Сделаю переливание, - согласилась доктор, и погладила девочку по макушке, - чуть-чуть осталось, потерпи, - Валери кивнула и перевела взгляд на турианца.

Маленькая искра, победно заплясав, стала полноценным огнем.

Гаррус, до конца разобравшись, что происходит, не смог сдержать улыбки, а затем весело рассмеялся. Тревога и горечь, усердно витавшие в воздухе, бесследно растаяли, оставляя за собой греющую и растущую надежду.

- Спасибо вам, Чаквас, - произнес Гаррус, отдышавшись. Большего он сказать не мог.

- Это не мне спасибо, - хмыкнула женщина, перебинтовывая руку ребенка, - это Валери надо благодарить за ее любопытство, - она подмигнула девочке, - если бы она не стащила датапад и не разглядела в нем точно такую же, как у нее, группу крови, быть может, - доктор сделала паузу и улыбнулась, - а теперь попрошу вас ненадолго удалиться.

Гаррус кивнул и взглянул на рыжую хулиганку.

- Так это ты во всем виновата? – совсем не осуждающим тоном произнес он.

Валери, растянувшись в довольной ухмылке, показала ему язык.

- Вот, значит, как, - он придержал ее за руку и помог спуститься с кушетки, - попутно извиняясь перед Чаквас за несдержанные ранее эмоции, сейчас казавшиеся далекими и чужими.

Женщина, понимающе отмахнувшись, выставила их за дверь, обещая, что в скором времени позовет.

Через некоторое время Гаррус и Валери стояли на наблюдательном мостике и под тихий гул корабля смотрели в бесконечный космос. Девочка, прилипнув к стеклу, с любопытством разглядывала яркие огоньки, медленно проносившиеся мимо них. Одни из них казались зеленоватыми, другие – желтыми, красными или синими, но в одном все были схожи – они дарили тепло.

- Валери, а откуда ты вообще знаешь, что у вас с Шепард одинаковые группы крови? – поинтересовался Гаррус, нарушая тишину.

Когда надежда есть, всегда настает время таких вопросов, объясняющих причину спасения.

- Когда нам в школе делали прививки, до этого у нас брали кровь, - девочка поморщилась – воспоминание было не из приятных, - я тогда подглядела на свой результат, но запомнила только группу, - она пожала плечами.

- Ты умница, - с благодарностью ответил Гаррус, и, наклонившись, робко поцеловал Валери в макушку.

В груди зародилось что-то новое, пока что неизвестное ему, но обещающее, что теперь не исчезнет никогда.

Девочка, отлипнув от стекла, посмотрела на турианца понимающими изумрудными глазами, и произнесла:

- Теперь мы спасли ее, - и, улыбнувшись, обратно прилипла к стеклу.

Гаррус, ничего не ответив, взглянул на яркие, но теперь такие близкие звезды, а где-то вдалеке флот Альянса получил единственное, наполненное надеждой, сообщение и направился навстречу «Нормандии».