Последний рубеж.

Говорят, что сны – это отражение нас самих, наших проблем и решений, внутренних войн и побед. Кто-то помнит их хорошо, кто-то сразу забывает – картинки исчезают из головы, оставляя лишь эмоции. Но стоит ли говорить, что порой эти видения бывают далеко не радужными.

Шепард знала, что она спит. Этот сон снился ей далеко не первый раз. Сюжет в нем не менялся, лишь краски и тени становились все мрачнее и мрачнее. 

Джейн вновь бежала по лесу или, точнее сказать, пыталась бежать, как это обычно бывает во снах. Будто кто-то к спине привязывает огромный камень, который превращает все попытки бежать в глупое барахтанье ногами.

Вокруг сгущались непроглядные тени, что, казалось, прикоснись к ним рукой, и ладонь навсегда растворится в пугающей темноте. Деревья с каждым разом становились безжизненнее, а сейчас и вовсе казались мертвыми. Сухие и черные ветки их тянулись до самого неба и грозились намертво окутать своими сетями любое живое существо, сумевшее потревожить их спокойствие.

Ветра не было, но что-то неустанно шумело и завывало вокруг. Голоса. Тени вокруг Шепард мало-помалу стали обретать едва различимую форму. Хорошо разглядеть можно было только головы. И глаза. Мертвые и пустые глаза, в упор глядящие на капитана. 

Виновницу сна передернуло. Ей стало страшно. Она прекрасно знала этот сон, знала, что должна бежать за мальчиком, которого каждый раз пыталась спасти, но не могла. Отчего-то Джейн не могла обрести контроль над сном, спасти ребенка. Может, получится в этот раз, если удастся найти его. Но мальчика нигде не было. Не слышен был его смех, лишь тени еще громче завывали и окружали Шепард.

Каждый из непонятных образов пытался шептать что-то свое, но среди гула голосов можно было различить лишь одно: «Шепард». Тени звали ее. Звали к себе.

Капитан резко вздохнула и сжала костяшки пальцев, и по телу тут же пробежала мелкая дрожь: пальцы были ледяными. Успокоиться не получалось, аргументы вроде «Это всего лишь сон» не помогали. На внутренний диалог с собой Джейн отвечала: «Раньше он не был таким страшным. Здесь много изменилось».

«Не слушай тени, ищи детский смех», - тут же звучало в голове. И Шепард нашла. Там, куда она повернула голову, виднелся просвет. Тени не замыкали круг. А за просветом были видны очертания мальчика, и был слышен смех. Детский смех. Героиня Галактики, что есть силы, рванулась туда, но, разумеется, слишком медленно. 

Тени отступали и становились прозрачными, а их голоса стихали, превращаясь в легкий шум ветерка. Впереди показались зеленые деревья, а на их листьях играли яркие лучи солнца. Но это не успокаивало Джейн. Чем ближе она оказывалась к мальчику, тем яснее вырисовывались очертания еще одной фигуры, сидящей рядом с ним.

Шепард пыталась бежать настолько быстро, насколько могла, и уже скоро незваная фигура, оказавшаяся рядом с ребенком, приобрела женские очертания. Незнакомка была в смутно знакомой броне, которую капитан никак не могла вспомнить, и прятала лицо за спиной мальчика.

Ребенок посмотрел Джейн в глаза, и в этот момент женщина поняла: сейчас или никогда. Двинувшись вперед, она хотела что-то выкрикнуть, но слова упрямо застряли в горле, а затем и вовсе растворились так и несказанными. В этот момент незнакомка показала свое лицо, и Шепард охватил ужас. Ноги окаменели, тело заледенело, а разум упрямо твердил: этого не может быть. На Героиню Галактики смотрела она сама.

Ничего не сказав, а лишь также, как и тени, в упор глядя на капитана, ее клон, взяв мальчика за руку, слегка улыбнулась, и, возникший из ниоткуда огонь, охватил их обоих в смертоносном пламени.

Джейн, бледная, точно мертвая, стояла и смотрела, как пламя обволакивает ее двойника и маленького мальчика, которого она уже никогда не сможет спасти. А вокруг сгущались и завывали бесформенные тени.

***

Когда Гаррус проснулся в каюте капитана и не обнаружил рядом с собой хозяйки этой самой каюты, он нисколько не удивился. 

«Спать перед решающим боем – это не в стиле Шепард», - проскользнуло в его голове.

Разумеется, он обнаружил ее там, где и ожидал. Двери наблюдательного мостика с тихим шипением отворились, и Гаррус зашел в помещение, застав полуночницу в ее обычной позе: оперевшись плечом о стену и сложив руки на груди, женщина смотрела на звезды, но ее мысли, как показалось турианцу, были совсем не о гигантских светилах. Капитан, похоже, даже не заметила его присутствия.

В помещении царил небольшой полумрак: слабо горел ночник, а рядом с ним Гаррус заметил поставленный на стол, но так и неоткрытый спиртной напиток. Турианец однажды предположил, что это скорее человеческий рефлекс – в тяжелый период жизни запить проблему спиртным. Но цветная упаковка так и стояла запечатанной, и Гаррус был этому несказанно рад.

Он окликнул ее. За долгое время по имени.

- Не спится? – женщина слегка поежилась, будто от легкого ветерка. Она не стала бы говорить ему, что до сих пор чувствует, как по коже бродят голодные языки пламени.

Турианец пропускает вопрос мимо ушей и задает свой собственный:

- Снова приснился кошмар?

Шепард не отвечает. Значит, верно.

- И ты переживаешь? 

Снова попал.

- Мы никогда не были готовы к такому сражению, - подает голос Джейн, - весь наш мир висит сейчас на волоске, Гаррус.

- Да, но было ли когда-нибудь по-другому? – с тенью иронии спрашивает турианец, - каждый наш бой мог быть последним. Каждая пуля, которая миновала нас, могла быть смертельной.

- Ты бы этого не допустил, верно? – капитан касается ладонью его жвал.

- Как и ты, - он перехватывает ее руку и прижимает женщину к себе.

Не успевает Шепард опомниться, как оказывается стиснутой в объятьях руками Гарруса. Но, правда, она совсем не против.

- Не знаю, что бы я делала без тебя.

- Сохранила базу Коллекционеров и работала бы сейчас на Призрака, - смеется турианец, и Джейн понимает, что любые его слова, серьезные или смешные, действуют лучше любого лекарства. 

***

Капитан стояла рядом с креслом пилота и смотрела, как неизбежно «Нормандия» приближается к ее родной планете. Войска Жнецов, подобно рою, окружали Землю со всех сторон, не давая пробиться в атмосферу даже самому маленькому лучику солнца.

Издалека, несмотря на преграждающих путь Жнецов, Земля казалась величественной: многие силы Альянса выросли здесь и сейчас сражались за свою свободу, как и Шепард.

«Нормандия» достигла линии огня, и Джокер начал докладывать о готовности боевых кораблей.

Жнецы сплотились еще сильнее, образуя огромную уничтожающей силы сеть, готовую истребить любого без жалости и без раздумий.

Шепард не отводила взгляда от Земли. Когда несколько месяцев назад она, пообещав Андерсону, что соберет и объединит все расы, которые сможет, покидала планету, воплощались в жизнь ее худшие кошмары: Земля горела.

И сейчас, на мелких очертаниях планеты, видимых едва-едва, под громадой облаков и Жнецов, то тут, то там вспыхивали красные пятна – взрывы. Казалось, Земля содрогается от каждого удара, приносящего ей очередной шрам, который никак не вывести с помощью имплантатов. Поможет только победа, и Галактика победит.

«Чего бы это ни стоило».

- Все флоты доложили о готовности, капитан. Готовы атаковать по вашему приказу, - послышался голос Джокера.

И Шепард скомандовала.

***

Челнок Альянса высадил команду в самую гущу событий. Первоначальные планы резко поменялись. Орудие Жнецов «Аид» сильно усугубляло положение, мешая войскам Альянса приземлиться и помочь в битве.

Бой оказался сложным, требующим определенных стратегий и навыков: команду «радушно» встречали различные эксперименты Жнецов: от хасков и каннибалов, до Тварей и Баньши.

Шепард успели ранить, а один из хасков, похоже, подарил ей очередной шрам. Женщина лишь отмахнулась от подбежавшего к ней Джеймса, дескать, ерунда – ранение быстро замазали панацелином.

- Гаррус не простит мне, если я понесу тебя еле дышащую на своих руках, - парировал во время короткой передышки Вега, - хотя, я не прочь взять тебя на руки, - шутливо закончил он.

- Джеймс, - осекла его Шепард, указывая на цель – на пути появлялись новые волны врагов, - если будешь отвлекаться, на руках придется нести тебя.

- Понял я, понял, - фыркнул мужчина, разряжая очередной термозаряд в подступившего каннибала.

Спустя какое-то время, (Джейн не могла определить, сколько прошло: полчаса или целые сутки. Время будто остановилось, а небо, казалось, теперь будет вечно затянуто непроглядными тучами, не давая лучам солнца подарить людям не только тепло, но и надежду) орудие было уничтожено, и команду подобрал подлетевший челнок во главе с Андерсоном.

За эти несколько месяцев он постарел на несколько лет. Под глазами залегли глубокие морщины, сами глаза не скрывали усталости и ужаса от увиденного, а на голове появилось больше седых волос.

Несмотря на это, адмирал и словом не обмолвился о том, что он пережил. Но такому опытному бойцу, как Шепард, это было и не нужно: она увидела все по его глазам точно так же, как он прочитал по ее.

Большая часть слов Андерсона не приносила утешения: Альянс нес колоссальные потери, но финальное орудие было готово к бою. Отряды готовы были выступить к лучу на «Цитадель», откуда последующим образом должны были активировать станцию, чтобы пристыковать Горн.

Челнок приземлился на базе Альянса, и адмирал дал передышку Шепард и ее команде, сказав, где будет ожидать капитана для последующего решения действий. Очень кстати, передышка была Джейн крайне необходима.

Она осмотрела помещение: выбитые стекла, кое-где пробитый потолок и пол, повсюду валяются остатки мебели. Ничего, что могло бы дать надежду на победу. Но как сказал женщине один из солдат, сопровождаемый ее вместе с Андерсоном на челноке:

«Вы же героиня. Вы – наша надежда».

В это капитан верила с трудом, но больше ей ничего не оставалось. 

На улице она встретила Кайдена. Несмотря на все еще хорошее отношение к нему, видеть его Джейн хотелось меньше всего. Он все еще пытался вернуть «старые добрые деньки», когда Героиня Галактики и теперь уже второй Спектр-человек были вместе.

Шепард надеялась, что они останутся друзьями, но не более того. Поступок Аленко на Горизонте было трудно простить, но все же возможно, но после того, как Кайден возвел оружие на капитана, целясь в грудь, тогда, на «Цитадели», которая теперь находилась на орбите Земли, этого Джейн уже не простила.

Что бы Аленко ни говорил, она больше не верила ему.

Проходя дальше, женщина встречала остальных членов команды, с каждым разговор был по-своему тяжел. Все знали, что эта битва решающая и для кого-то она может оказаться последней, поэтому старались сказать и выразить то, что так давно хотели. Но никто не хотел терять жизнь и планету, на которой живет.

«Только благодаря войне все мы начинаем понимать истинное значение нашего мира», - проскользнуло в голове Шепард, когда она шла по очередному зданию.

Капитан не заметила, как маленький тайфун налетел на нее со стороны, почти сбив с ног. Этим тайфуном оказалась Валери. Она со скоростью света запрыгнула к Джейн на руки и обняла ее за шею так крепко, что у Героини Галактики затрещали ребра, хотя она была в броне.

«Что малышка тут делает?!»

Озвучивать свою мысль женщина не стала.

- Ты меня поймала и заключила в вечные объятия, я сдаюсь, - вместо этого ласково произнесла «заключенная», но хватка девочки не ослабла.

- Как же я теперь смогу драться с таким чудом на руках? – продолжила капитан, но это опять не подействовало.

Вместо этого Валери еще сильнее вцепилась в броню Шепард и тихонько заплакала.

- Не уходи, - только и смогла вымолвить она и вновь всхлипнула.

- Что ты, как же я тебя оставлю? – ответила Джейн, и сердце ее болезненно сжалось. Незачем было делиться с ребенком горькой правдой.

- Ты обманываешь меня, ты уже уходила! – парировала малышка, поставив тем самым «заключенную» в тупик, - Я думала, мы стали друзьями, а друзья так не поступают!

Девочка осыпала ее многочисленными недовольствами, как ножами: каждый из ударов приходился точно в сердце, оставляя отпечаток, давая понять, что на этот раз уговоры не помогут. 

- Валери, вот ты где, - послышался голос Гарруса, сваливая тревогу с плеч капитана, - поймала нашу Героиню? Правильно, совсем она у нас потерялась – не найти.

Голос турианца звучал успокаивающе и уверенно, будто его хозяин всю жизнь не всаживал пули во врагов, а был воспитателем в детском саду. Это вызвало у Шепард восхищение.

Через несколько минут, не без помощи Гарруса, маленький тайфун отпустила «заключенную», попутно рукавом вытирая слезы.

Пока капитан постепенно приходила в себя, Валери переключилась на турианца, начав сетовать ему на «плохую и нехорошую Шепард, которая всегда надолго уходит, ничего не сказав». 

Гаррус старательно выслушивал жалобы своей собеседницы, дав Джейн возможность подозвать к ним одного из солдат: девочку необходимо было куда-нибудь увезти, но стоило с ней об этом заговорить, как моментально последовал протест:

- Я никуда не пойду!

- Валери, послушай, - Шепард присела к ней на корточки, - все будет хорошо. Я скоро вновь буду с тобой, обещаю, - она, как могла, старалась, чтобы голос не сорвался, - подожди немножко, хорошо? Знаешь, ведь любое ожидание вознаграждается, - на последней ноте женщина подмигнула ребенку.

- Правда? – зеленые глаза смотрели с надеждой.

- Правда, - скрепя сердце, ответила капитан, целуя девочку в лоб.

- Тогда я подожду, - Валери вновь обняла собеседницу, а затем, попрощавшись с Гаррусом, побрела вслед за солдатом, унося с собой доверие Шепард и оставляя тревогу.

В помещении повисла тишина. Конечно, относительная, когда за окном бушуют снаряды и нескончаемый гул Жнецов.

Джейн почувствовала неловкость, хотя и не могла понять ее причины. Будто турианец застукал ее, когда она тайком стаскивала пальцем крем с праздничного торта на приеме у очередного бездарного миллионера.

«Что за мысли бродят в твоей голове?»

- Шепард, похоже, вот оно… - нарушил ход ее рассуждений Гаррус. И очень вовремя.

- Прямо как в старые времена? – фраза прозвучало почти обыденно. Сколько было этих старых-добрых времен? Начиная с Сарена и закачивая «здесь и сейчас».

Последнюю мысль капитан озвучила вслух.

- Главное, что мы прошли эти битвы вместе, Шепард.

- Нам будет, что вспомнить, - согласилась она.

- Мы загоним Жнецов в ту дыру, из которой они вылезли, а потом уйдем на отдых, поселимся где-нибудь на курорте и будем жить на отчисления от проката записей нашей победы, - Гаррус говорил уверенно и без доли сарказма. Ему, как и Джейн, надоела эта война, хотелось не просто выживать – хотелось жить, - может, даже увидим, как выглядят дети людей и турианцев, - с долей романтики закончил он.

- Не знаю, получится ли у нас, - усмехнулась капитан, обращая взгляд в ту сторону, куда увели Валери, - но могу с уверенностью сказать, что один ребенок у нас теперь точно есть.

Турианец усмехнулся в ответ:

- Ты ведь не позволишь ей снова потерять маму? – сарказма здесь не звучало. - Я до сих пор не могу понять, как эта хулиганка попала сюда, - он взял ладонь Шепард в свою, - но мы потом обязательно выясним это… вместе. Я пойду с тобой до конца, - продолжил Гаррус, не давая Джейн что-либо возразить в ответ, приставил палец к ее губам, - не смей говорить, что справишься сама. Я не оставлю тебя, - он назвал ее по имени, - и когда мы победим, то вместе станцуем танго на могиле Жнецов.

Капитан не нашлась, что ответить. И не собиралась возражать. В пекло они всегда шли вместе, всегда побеждали. И эта битва не станет исключением, они оба верили в это.

Она потянулась к нему и поцеловала так, как никогда. Будто прощаясь, поцелуй выразил то, что не могли сказать слова или передать прикосновения.

«Ты никогда не будешь одинок», - звучали мысли Шепард.

«Никогда», - эхом отдавались в голове турианца.

***

На небе собирались огромные черные тучи, окрашивая все вокруг и без того в темные цвета. Кажется, собирался дождь. Но даже он не поможет смыть то, что происходит на земле. Пыль на миг прибьется к раздробленному асфальту и обломкам зданий и кораблей, создавая ощущение хоть какой-то свежести. Но лишь на миг. На смену придут новые разрушения и новая боль, которую дождь смыть уже не в силах.

Меня кто-то настойчиво будил уже несколько минут. Поначалу мне показалось, что это вновь соседи за стенкой врубили музыку на полную катушку, а затем, по традиции, устроили скандал. Понимание того, что это не так, пришло тогда, как я услышал звуки выстрелов и взрывов – вот что громыхало.

Оказывается, я был на войне. И прилег прикорнуть пару часиков под навес с разрешения нашего командующего. Очень странно, как я вообще мог уснуть из-за такого шума? Хотя, если честно, находясь несколько месяцев в самом пекле битвы, постепенно привыкаешь к нескончаемому шуму и перестаешь удивляться всему, что окружает тебя вокруг.

Я открыл сначала один глаз, затем другой и увидел над собой навес. Собственно, куда он мог деться, верно? Хотя, его изрядно потрепало: в нем теперь красовались с десяток дырок, сквозь которые я увидел небо. Уж лучше бы не видел: скоро дождь придет по нашу душу. Не люблю сырость. Но пускай лучше дождь заберет нас в ад, чем гигантские моллюски. 

Один рядовой как-то пошутил по поводу этих Жнецов. Не припомню сейчас его имени. Сказал тогда:

«Вот до чего дошла эволюция – креветки теперь летают по космосу и уничтожают все живое. Наверное, мстят за то, что мы их когда-то варили и закусывали ими пиво».

Да, в казарме тогда хохот долго еще не стихал. Но где теперь этот рядовой? Лежит разможженный под обломками очередного здания, убитый отродьями этих самых креветок. Нелепая ирония, жуткая смерть. В этом я уверен. Сам видел, как его завалило, только ничем уже не смог помочь.

Скорбеть долго не приходилось: куда ни взгляни, везде гибли люди. И по большей степени помогала им только их собственная вера. У Смерти нынче выдались тяжелые деньки.

- Лейтенант! – кто-то все еще настойчиво окликал меня, хотя я уже давно не спал.

- Что случилось? – пробурчал я, вставая с койки, и взглянул на человека, который меня разбудил.

Обычный рядовой, не выделяющийся ничем. Но, приглядевшись, я узнал его. Имени я, конечно, снова не запомнил и поэтому звал его Рэмбо. Не знаю, почему так. Наверное, просто в каждом отряде должен быть свой Рэмбо.

Глаза у него горели огнем, хотя, нет – они полыхали, грозясь прожечь во мне дыру. Что же рядовой такого узнал, чего не знал я? Неужели Жнецы плюнули на нас и решили ретироваться обратно в космос под бурные звуки фанфар?

- Там..там! – стал заикаться мой нарушитель сна.

- Да тише ты, тише, - взмахнул я рукой, - я так все равно ничего не узнаю из твоих бульканий. Отдышись.

- Там, - собравшись с мыслями, снова начал Рэмбо, - там Шепард прилетела.

У меня глаза из орбит так и выкатились. Надо же, сама Шепард! Иногда я даже отказывался верить в ее существование. Вдруг какой-нибудь ненормальный совершает подвиги и выдает себя за капитана Шепард. Мало ли их на свете?

Хотя, признаться, может меня это чуточку раздражало. Никогда не мог принять того факта, что женщина может теперь служить в армии. Ладно азари – они как амазонки, но люди? А тем более эта женщина, победившая Сарена, «Властелина», Коллекционеров, которых я, благо, не видел, а теперь Жнецы…

Если наш непобедимый идол здесь, значит, дело либо совсем худо, и нам всем пора писать запросы на лучшие места в ад или рай (надо было это сделать заранее), либо Шепард-таки собрала все войска и флоты разных рас, которые смогла. Но я вообще не понимаю, как можно добиться помощи у турианцев, если их собственная планета, как и наша, горит, и они просят помощи кроганов. А кроганы, в свою очередь, будут сетовать на генофаг, там придется обращаться к саларианцам, а эти рептилии (или амфибии? Черт их разберет) покажут пальцем на турианцев – мол, они всему виной. Замкнутый круг.

- Лейтенант, - подал голос рядовой. Я уже и забыл о нем, - вас там вызывают к командующему.

Я глубоко вздохнул и хлопнул его по плечу так, что тот едва не упал на землю. Покачнувшись, я вышел из-под навеса, крикнув напоследок парнишке:

- Собирайся, Рэмбо. Похоже, скоро наш финальный выход.

***

Лучше бы я тогда этого не говорил. Сказать, что у меня не тряслись поджилки – значит ничего не сказать. Наш отряд послали в самое пекло. Это было и правда пекло – прошлые битвы, по сравнению с этой, оказались детской забавой. Нужно было сопроводить Шепард и ее команду к лучу на «Цитадель». И как только эти креветки перетащили огромную станцию на орбиту Земли? Да и зачем? Лень им было каждый раз через ретрансляторы к ней летать?

По-моему, мою голову все чаще и чаще посещают бредовые мысли.

Так или иначе, сейчас я прятался за обломками стены, а впереди виднелся светящийся луч под прикрытием толпы разных Жнецовских существ.

Рядового Рэмбо секундой назад убила так некстати выглянувшая из-за угла Тварь, и сейчас на мальце не оставалось и живого места. Умер он мгновенно. Значит, и нашему отряду жить недолго осталось. Талисмана-то нет. Тварь, правда, сама тоже недолго прожила – выстрелом в голову пробил ей броню, и она, заверещав, издохла. Ничего, Рэмбо, я за тебя отомстил.

Шепард или ее отряд я нигде не видел, зато на глаза все чаще и чаще попадались хаски. Ненавижу их. Один-два, может, ничего и не сделают – слабы, зато толпой готовы растерзать по кусочкам. В этом я уверен. Тоже пришлось насмотреться.

Мало-помалу мы продвигались к лучу, оставляя за собой трупы врагов и союзников. На пару минут со мной поравнялся какой-то турианец, скорее всего из отряда Шепард.

Половину его лица украшала мрачноватая картина из шрамов. Да, боевые раны. Интересно, какую историю он мог бы рассказать на досуге, как получил этот шрам? Стрелял он превосходно, помог мне разделаться с целой толпой хасков. Я уже было хотел крикнуть ему «Спасибо», как он опередил меня.

- Шепард! – заорал турианец так, что у меня полопались барабанные перепонки. Обращался он явно не ко мне.

Тогда-то я увидел ее. Будь я человеком более порядочным и успешным, непременно в лучшее время попытался бы назначить ей свидание. Даже в таком бою она выглядела завораживающе. Яркие синие глаза, скрываемые полосой визора. В них отражались отвага и решительность. Растрепанные рыжие волосы, уже покрытые копотью и грязью. Еще я заметил кровь. Надеюсь, что не ее. Лицо украшало пара шрамов, совсем свежих, одному из них было меньше пары дней. И когда она успела его здесь заполучить? Могу поклясться, я даже заметил несколько веснушек на ее лице. Я восхищался ею.

Все мои глупые предположения и мнения о женщинах в армии полетели в тар-тарары. Это и правда был идол. Надежда, спасение.

Пока я размышлял, турианец подлетел к ней, схватив за руки, прикрыл ее своим телом. Как раз в тот момент, когда рядом что-то взорвалось. 

Сообразил это я уже, когда летел из точки А в точку В. Похоже, меня отбросило взрывной волной. Конечно, прикрыть-то меня было некому. Я что, ревную? Уже? В конце концов, это не мое дело, с кем встречается капитан. Конечно, это немного аморально: турианец и человек. Но, с другой стороны, таким безумцам, как они, должно на это плевать. А в том, что они встречаются, я не сомневался.

Медленно, но верно я понемногу поднялся, схватившись одной рукой за голову. Все кружилось, небо грозилось оказаться снизу, а лево или право – наверху. Я взглянул вперед, и меня охватил ужас: впереди рядом с лучом сидел огромный Жнец.

Из своего глаза он уже поливал все красными лучами, превращая все вокруг себя в бенгальские огни. Что теперь делать? К лучу никак не пробраться. С другой стороны, рядом же Шепард. Она этих креветок направо и налево одними кулаками раскидывала.

Я оглянулся назад, и увиденное мной меня поразило. Сзади не было никого. Ни врагов, ни друзей, ни союзников. Неужели, все погибли? И командир, и наш отряд, и ребята на «Мако»? зря я тогда упомянул Рэмбо. Накликал беду.

Зато впереди нас поджидали толпы хасков и пара-тройка еще каких-то отродий. Как же я все-таки их ненавижу.

Шепард и турианец понемногу очухались. Вроде, оба были живы. Рядом я заметил третьего. Правда не разглядел, кто это был. Да и не важно. Взгляд Шепард также скользнул по Жнецу, глаза выразили только гнев, (чему я удивился), затем посмотрели на меня, потом вокруг. И, тоже убедившись, что выживших осталось всего ничего, капитан дала мне команду следовать за ними, что я собственно дальше и сделал.

Мы побежали вперед, уклоняясь от ударов гигантской креветки. В голове вертелась куча вопросов, которые я жаждал задать, но время, соглашусь, было крайне неподходящее. И вот, когда мы почти достигли цели, оставалось всего пара метров пробежать до луча, Жнец все же почти попал в нас. Рядом стоявший «Мако» подбросило в воздух, с неба посыпались осколки, падая, они прорезали легкую броню и кожу, оставляли глубокие порезы.

Я не видел, что стало с Шепард и ее командой. Рядом снова что-то взорвалось, меня обожгло огнем и вновь подбросило в воздух и последнее, что я помню, то, как сильно ударился головой, а на меня сверху упало что-то еще.

Не знаю, через сколько я очнулся. Минута, час, может, день. Вдалеке слышались взрывы и выстрелы, значит, ничего не изменилось. Но здесь было почти тихо. Я почувствовал запах горелой плоти, наверное, своей. Что-то рядом горело. Я разобрал звуки пламени.

Пошевелиться я не мог: что-то сильно прижало торс и руки. Может быть, даже тот самый «Мако». Левой ноги я не чувствовал, а правая жутко болела. И я не мог разобрать, от чего. То ли от ожогов или колотых ран, может, от тяжести груза, меня придавившего. А может, от всего сразу.

Остальное тело саднило, а в груди что-то булькало. Я попробовал прокашляться, но не смог. Что-то лишь глухо отозвалось, а в горле и на губах почувствовался запах и вкус крови. Похоже, вот он, конец. Завтрашний день я встречу явно уже не здесь, но страшно совсем не было. Может, война закалила меня, может, равнодушие ко всему, может, я просто сдался, может…

Рядом что-то зашуршало, а потом раздался громкий кашель и тяжелые вздохи. Кто-то выжил?! Я резко открыл глаза и поморщился от боли. Да, даже на глазах были ожоги. Прелестно.

Я посмотрел по сторонам, взгляд упал на собственные ноги. Точнее на то, где они должны быть. Могу теперь с уверенностью сказать, что меня стало двое. Какая-то острая железяка упала мне на ноги и, скажем так, от нижней части тела у меня теперь мало что осталось. Торс, оказывается, не был прижат, я его просто уже не чувствовал.

И как я еще остался жив? Давно должен был умереть от потери крови, от боли и ранений – так нате же! Обалденно, в последние минуты размышляю о том, почему еще могу дышать. В ответ на это в груди снова что-то забулькало.

Я взглянул в ту сторону, откуда слышал кашель и если бы мог, непременно бы взвизгнул от радости: я увидел Шепард. Не в лучшем состоянии, но все же живую и стоящую на ногах. Брони на ней почти совсем не осталось: что-то потрескалось само и отвалилось, что-то пока еще стойко держалось на капитане, но надолго защищать ее не грозилось.

Она шагнула вперед и вновь упала. Мне вдруг стало дико жаль ее. Даже на грани смерти пытается все спасти, даже ценой собственной жизни.

Все те участки тела, которые я видел, тоже покрывали ожоги, сама они была испачкана грязью, но, по большей степени, собственной кровью.

Опять поднявшись, она, захромав, сделала маленький шажок вперед. И не упала. Выдержала. 

Жнеца я рядом с лучом не заметил. Должно быть, решил, что живых здесь уже нет и полетел дальше убивать таких, как мы. Проход на «Цитадель» был свободен. И Шепард неустанно медленно шагала к нему.

Из-за каких-то обломков выбежала толпа хасков, и я хотел крикнуть ей «Берегись!», предостеречь, но из груди вновь послышалось лишь бульканье.

Капитан справилась сама. Хаски отправились на тот свет явно раньше меня, и это обнадеживало.

За ними последовал еще один налетчик, непонятно откуда взявшийся.

Шепард осталась лишь пара шагов. Ничтожных, мелких. Но я понимал, что ей они давались с неимоверной болью и последними силами, вложенными в них.

И вот, когда поток энергии скрыл в себе раненую спасительницу, я, наконец, понял, что надежда еще есть, что мы не проиграли.

Это была последняя добрая и разумная мысль, проскользнувшая у меня в голове. А затем все, вздрогнув, резко потемнело.